Соотношение социального принуждения (хаотического, системного, рефлексивно-нормативного) и свободы деятельности и бытия имеет свои особенности в разных сферах, структурах и динамиках социума. В плане общего подхода к данной проблеме следует выделить, по крайней мере, четыре специфические сферы, где соотношение принуждения и свободы принимает разный вид. Этими сферами считаются три глобальные подсистемы социума (системы традиции, цивилизации, культуры) и социальная область бытия индивидов.
История в целом – это поисковое древовидное творчество людей, опирающееся на преемственный кумулятивный процесс детерминации. Историческая преемственная детерминация как форма исторического принуждения представлена в социуме системой традиции и уровнем сложившихся технологий и условий жизни.
Принуждающими факторами здесь выступают также сложившиеся социальное неравенство, система разделения труда и система образования. На стороне свободы действий стартующего в своей судьбе индивида оказываются его возможные социальные привилегии, здоровье, волевые качества и способности. Чем сильнее эти качества представлены в личности, тем свободнее себя чувствует и действует индивид на старте своей судьбы. Свобода в системе традиции связана с возможностью выбирать и реализовать индивидом более предпочтительные и перспективные стартовые условия своей дальнейшей судьбы. Наоборот, несвобода означает здесь принуждение к выбору неперспективных начальных условий судьбы. При этом принуждение и свобода обычно связаны как с внешними условиями действий, так и с духовными силами личности, от которых зависит многое в определении степени ее свободы. Сила воли и способности – это духовные условия свободы.
Власть над личностью неразумных страстей равносильна ее несвободе. В общем и целом свободу действий людей в силовом, принуждающем прос-транстве природы и социума можно определить как состояние психики индивидов, их знаний и способностей, когда в принужденной деятельности они могут достигать целей, ценностно позитивных результатов, снимая проблемные препятствия и затруднения. Деятельности без моментов принуждения, необходимости не существует. Поэтому свобода – это способность достигать нужных целей и результатов в условиях проблемной необходимости. Обладают свободой люди знающие, волевые, с профессиональными способностями, когда "дело мастера боится". Свободны мастера своего дела. Поэтому обучение знаниям, профессиональным навыкам и формирование способностей – это путь овладения будущей свободой деятельности. Б. Спиноза трактовал свободу как познанную необходимость[9]. Для Спинозы власть необходимости над человеком трансформируется во власть над ним аффектов, чувств, в порабощенность ими разума и неразумность действий. Сила разума, познания, по Спинозе, это мера власти человека над необходимостью, мера его свободы.
Технологическое пространство цивилизации
охвачено нормативной и ценностной рефлексией деятельности и подвластно социальным структурам, которые контролируют исполнение норм и развивают нормативную оболочку технологической цивилизации. Нормы технологий задают сферы свободы действий внутри норм и представляют собой управляемый необходимый, принуждающий порядок. Деятельность за пределами норм представляет неуправляемый беспорядок, хаос, раскачивающий и разрывающий изнутри стабильную системность социума. Нормы цивилизованной деятельности должны быть разумными, чтобы не мешать свободе функционирования и развития технологий социума, а деятельность – достаточно подконтрольной, чтобы сдерживалось развитие криминального хаоса. Соотношение порядка, принуждения и свободы должно быть цивилизованным.
В сфере цивилизации субъекты деятельности разделены на элиту (правящую и экономическую) и трудящихся, где деятельность и свобода тех и других обставлены своими нормами и где те и другие не вправе нарушать установленный нормированный порядок деятельности. И тем не менее именно элита социума олицетворяет в нем материально-хаотическое начало, поскольку она сама устанавливает нормированный порядок таким, чтобы особенно не сковывать свои привилегированные свободы распоряжаться материальными потоками социума, его силовыми средствами и пользоваться его материальными благами. Так было всегда. Даже при социализме в СССР элита обставляла свою деятельность и жизнь всевозможными привилегиями. Равенство свобод элиты и трудящихся, полная демократия – это несбыточная мечта, утопия. Демократическое равенство свобод – формальное, и это было известно давно. Люди живут в реальном, многомерном и сложно распределенном силовом пространстве социума, а не в идеализированном, абстрактном пространстве "справедливых" уравнительных отношений.
Элита выступает как инициатор, распорядитель порядка и управления. При рассмотрении ее действий в длительной исторической ретроспективе становится понятным, что элита в исторической динамике олицетворяет материально-хаотическую тенденцию. Она плетет политические интриги, устраивает политические перевороты, проводит реформы, организует революции, войны, меняет силовые и технологические формы общественных производительных сил. Она беспорядочно дергает во все стороны вектор линейно-поступательной, закономерной детерминации, представленный совокупной деятельностью трудящихся. Порядок и управление элиты – форма бытия технологического и экономического пространства социума. Свобода элиты – это свобода хаоса, установления порядка и управления. Свобода трудящихся – это свобода мастеров своего дела, мастеров технологий.
В цивилизации экономические принуждения и свободы опосредуются общественно навязанными экономическими технологиями, ролями, статусами, отношениями. Экономический процесс связан с трудовой объективацией и отчуждением деятельности, и экономические принуждения и свободы раздозированы между ролями участников экономического процесса как на полюсах элиты, так и трудящихся. Лица несвободны и свободны в пределах своих экономических ролей. Н. Бердяев это обстоятельство трактовал как отсутствие свободы на полюсах господина, нанимателя и раба, нанимаемого[10]. Поскольку силовая и технологическая природа экономических статусов элиты и трудящихся исторически меняется, принуждение и свобода в экономической сфере носят изменчивый, исторический характер.
В сфере духовной культуры соотношение принуждения и свободы многопланово. В общем и целом роль духовной культуры в историческом процессе выражается в том, что она осуществляет духовные процессы по освоению и развитию материальных технологий в технологическом пространстве цивилизации, а также по освоению и развитию духовных технологий в технологическом пространстве самой культуры. Люди умственного труда, интеллигенция в области своей деятельности находятся в сфере необходимого принуждающего действия экономических отношений. Они не свободны от отчуждающих отношений купли-продажи плодов своего труда. В то же время в меру своего профессионализма и мастерства эти люди свободны в отношении применения духовных технологий по освоению и развитию новых материальных и духовных технологий цивилизации и культуры, соответственно. Это свобода развития производственных, природопользова-тельных, экологических, социально-бытовых, транспортных, медицинских, образовательных, правовых, политических, военных, информационных, научных, инженерных, культурных и других технологий, свобода развития их по своей инициативе или в меру управленческого планирования и финансирования по осуществлению этих видов деятельности.
Соотношение принуждения и свободы в потоке бытия личности служит отчасти наложением ситуаций этого соотношения в цивилизации, системе традиции, культуре, куда включена личность, а отчасти стечением действий активных факторов внешнего и внутреннего бытия самой личности. Бытие личности – это определенное слияние потока окружающего общественного и потока ее личного бытия. Окружающий поток общественной жизни, в который погружена личность, представляет собой динамику бытия социальной субстанции как триединства проявлений социализированных ее начал (материального, инертного, духовного). Поэтому жизненный процесс социума складывается из потока эгоистического хаоса и системного порядка материальных отношений, свободного поискового творчества, волевой целеполагающей и организующей предприимчивости духовного процесса, традиционности и цикличности инертного. В обществе все осложняется еще и тем, что взаимосвязанные начала бытия взаимопереходят друг в друга, обмениваясь своими свойствами. Материальное организуется, субъективируется, наполняется смыслом, в инерционных циклах обновляется и развивается. Духовное объективируется, хаотизируется, коснеет в традиции и цикличности. Традиционное, инертное, циклическое, организованное претерпевает качественные сдвиги, в чем-то отжившем убывает, но обогащается новым и новым прогрессивным смыслом.
Поэтому потоку жизни личности присущи моменты непредсказуемости, неожиданности, кризисности, конфликтности, катастрофизма, внешней бездушной жестокости, железной роковой необходимости и неизбежности, наряду с глобальной, микросоциальной и контактно-случайной детерминацией, с сознательными вероятностным целеполаганием, планированием, программированием, организацией, творчеством, оптимизацией и прогрессом. Личность вынуждена строить свою судьбу, вносить в нее определенность и спланированную размеренность, вынуждена реализовать себя и свое счастье в условиях столь неопределенной и запутанной принуждающей среды социума, в столь прихотливых, калейдоскопических и капризных принуждающих потоках жизни.
Извечно актуальна личная и теоретическая проблема объяснения и предсказания смысложизненной принуждающей детерминации и деятельной свободы в отношении личной судьбы со стороны разнообразных внешних и внутренних бытийных факторов: детерминации "высшим провидением", временем и местом рождения, сословием, семьей, родителями, учителями, наставниками, друзьями, воспитанием, умом, волей, мудростью, талантами личности, событиями и др. Издавна конкурируют разные объяснения личной судьбы: социологические, исторические, психологические, кармические, теологические, астрологические, оккультные, философские.
И для личности всегда актуальна проблема овладения потоком личной жизни, своей судьбой, проблема превращения принуждения в свободу. И она стоит таким образом: будет ли поток жизни сильнее личности, властью необходимости, роковой игрой случайностей, чужой воли, слепым и бездушным субъектом судьбы личности, или же личность сможет так развить себя, найти такое место в институтах общества, так организовать свой образ жизни, что она сама станет формировать поток личной жизни, свое счастье и сможет решить проблемы самореализации, т. е. станет субъектом в потоке жизни как объекте подчинения. Свобода в бытии личности есть освоенное, управляемое, используемое ею и лично творимое принуждение в потоках ее общественной и личной жизни. Будет ли жизнь для человека стихией необходимости, принуждения, или он сможет овладеть свободой творчества себя, судьбы и счастья, свободой реализации своей жизненной миссии, сдерживая напор стихии на заведенный порядок личной жизни, отражая и перенося удары судьбы, перенося трудности и испытания, преодолевая препятствия для самовыражения, неуклонно следуя себе, своим установкам и целям?
Для человека в его жизни актуальна проблема самовыражения и самореализации как личности цивилизованной, культурной и талантливой. Деятельная, волевая активность личностей заполняет собственным смыслом институционные рамки социального принуждения, позволяя личностям реализовать свою жизненную миссию и наполнить высоким социальным смыслом деятельность социальных институтов. Если человек развивает в себе сильную, развитую личность, через потери, уроки жизни, приобретение опыта, посредством обращения личного в социально значимое, институциированное, то он становится, наконец, свободным субъектом в потоке жизни, создает угодный себе поток личной жизни и постоянным трудом добивается многого в решении проблемы социально значимой самореализации.
Но достигнутая сила субъекта жизни, свобода не освобождают личность от ответственности и необходимости следовать требованиям общества, его законам, нравственности, идеалам культуры и гуманизма. Ответственность и безответственность – мерило человеческой, культурной состоятельности и зрелости или несостоятельности и незрелости личности. Возвышенные образцы судьбы и счастья личность создает, соединяя личные побуждения с задачами возвышения обще-человеческой сущности и духовности в собственной жизни и судьбе.
В общем и целом свобода в выстраивании личного бытия человека опосредуется возможностями к реализации моментов личного бытия и внутренней волей и способностями к их реализации. Существенные моменты личного бытия индивида: поддержание общения с природой, выживание, физическое и духовное здоровье, счастливо-радостные и страдательные переживания, свобода от низменных страстей, присвоение всевозможных благ, разные виды обладания, удовлетворение материальных, духовных и социальных потребностей, собственное обучение, воспитание и развитие, творчество, развлечение, общение с собой и другими, комплекс разнообразной самоидентификации (социальной, нравственно-ценностной, эмоционально-психологической, профессиональной, духовно-культурной), утверждение, реальное формирование своего социального и духовного мира, нравственно-эстети-ческое, социальное и культурное самовыражение и саморекламирование, любовь и дружба, выстраивание счастья с его избранным базовым эмоциональным составом и др. Личное бытие – это реализация комплекса моментов этого бытия. Внешняя и внутренняя бытийная свобода личности – это мера возможностей, воли и способностей к реализации моментов личного бытия.
Принуждение и свобода в обществе функционируют в среде ценностной рефлексии социума, приобретая в разных ситуациях социальных структур и динамик то позитивные, а то негативные характеристики и оценки. Ответственность за состояние дел и их результаты разных социальных субъектов связаны с ценностью принуждения и свободы в их жизнедеятельности. В социальном хаосе есть принудительные и свободные моменты, есть созидательная и деструктивная направленость. В социальном порядке
(в организации) также имеются принудительные и свободные моменты, есть созидательная и деструктивная (расхитительно-коррупционная), рутинерская направленность. В сферах жизнедеятельности социума встречаются неопытность, некомпетентность, непрофессионализм, ошибочные и криминальные решения, действия, факты, как и ситуации и последствия, порожденные этими неадекватными схемами действий, технологий. Решения, программы, проекты, схемы, результаты деятельности оцениваются в таких распространенных позитивных (или негативных) ценностных характеристиках: полезность, нравственно-правовая нормативная адекватность, компетентность, профессионализм, опытность, верность, вредоносность каких-то факторов, феноменов жизни, оптимальность, эффективность, экономность, экологичность, новизна, прогрессивность, простота, сложность, перспективность, надежность, технологичность, безопасность, гуманность (а также оценки в их антонимах) и др. Эти позитивные и негативные ценностные характеристики могут относиться к принудительным и свободным моментам жизнедеятельности, бытия людей и социума.
Так, в период феодальной раздробленности этносов централизация и усиление принудительной государственности оцениваются историками как позитивная ценность, тогда как тенденции к сепаратистским свободам элиты этого времени – как негативная ценность. В наше время принуждение диктаторской власти расценивается как негативная ценность, а свободы демократии – как позитивная ценность. Нередко при крутых вызовах истории и для выполнения особых исторических миссий властная элита народов производила резкое усиление и ужесточение механизмов власти, мобилизуя в руках власти все ресурсы своих стран. Это в ценностных понятиях определялось самими верхами как мера необходимая, целесообразная, хотя эти миссии властей были связаны с жесточайшим перемалыванием миллионов судеб людей, что вынуждает использовать только негативные оценки подобных режимов. Такими ужесточенными системами принуждения были власть Чингизхана, Наполеона Бонапарта, гитлеровская и сталинская диктатуры. Крайности свободы (разгул анархии, преступности, контрабанды, проституции, коррупции, уличные беспорядки, терроризм, правовой беспредел) обычно получают негативные оценки. Принуждение и свободы полезны обществу и позитивны в оценках в своих разумных пределах в конкретной бытийной значимости.
Представляется, что ценностными характеристиками в настоящем времени обладает принуждение из прошлого или из настоящего в будущее бытие для людей и общества настоящего. Так, родители, имеющие и воспитывающие детей, принуждают к бытию экзистенциалы и их ценности будущего бытия. Иными словами, принуждение к появлению значимого в настоящем и будущем бытии ценностно значимо для современников, и его не уместно именовать, в терминах фено-менологии Ж.П. Сартра, как "ничто", отсутствующее бытие[11]. Бытие как принуждение экзистенциалов во времени, бытие потенций принуждения наличествует до и после рождения и смерти индивидов, существуя для них и в настоящем, но в ином качестве, в виде бытия неличного, неэгоцентричного, другого, социального. Родители, старшее поколение, совершая нечто для будущего детей, своего отечества, которое наступит после своего ухода, переживают о бытии после смер-ти, пытаются придать будущему экзистенциалы с более позитивными качествами.