Каждый ритор имеет свои индивидуальные особенности, которые влияют на стиль речи, проявляются в манере выступления. Поэтому теоретики ораторского искусства издавна выделяли разные типы ораторов. Так, Цицерон в целях дифференциации красноречия в своих трактатах об ораторском искусстве описывал три рода (типа) ораторов. Первый род, по Цицерону, — "ораторы велеречивые, с возвышенной силой мысли и торжественностью выражений, решительные…". По его словам, это ораторы "решительные, разнообразные, неистощимые, могучие, во всеоружии готовые трогать и обращать сердца". Другой род ораторов — "сдержанные и проницательные, всему поучающие, все разъясняющие, а не возвеличивающие, отточенные в своей прозрачной… и сжатой речи". Между этими двумя родами есть еще один — "средний и как бы умеренный род, не применяющий ни тонкой предусмотрительности последних, ни бурного натиска первых…" [18, с. 274].
По сути, данная типология демонстрирует ставшее сегодня традиционным деление ораторов по типу психики на две основные группы: рациональные и эмоциональные. Цицерон задолго до появления учения о высшей нервной деятельности человека отметил, что существуют ораторы, для которых основное риторическое средство воздействия — логика рассуждений, и ораторы, воздействующие на слушателей своей эмоциональностью.
Подобные основания для созданий типологий ораторов используют и исследователи второй половины ХХ века: Г.З. Апресян, С.Ф. Ива-нова, И.А. Стернин.
Так, С.Ф. Иванова выделяет следующие типы речевых личностей [8].
Эмоционально-интуитивный. Во всем, что делает личность, относимая к данному типу, проявляется ярко выраженная экспрессивность. Говорит страстно, увлеченно, пересыпая речь остротами и каламбурами, но не всегда может уследить за логикой развития мысли и "свести концы с концами". И если не запасется карточкой со строгим планом, то может "занестись", потерять мысль и в результате останется впечатление эмоциональной болтовни. Серьезные письменные работы выполняет в два этапа: на первом этапе сразу записывает свободное высказывание на определенную тему. А на втором этапе анализирует структуру и логику записанного, перекраивает текст, а затем переписывает заново, следя за логикой.
Рационально-логический. К этому типу относятся люди, эмоциональная жизнь которых часто остается скрытой от постороннего взгляда, хотя их сдержанность вовсе не означает отсутствие эмоциональности. Они больше склонны к рефлексии, анализу явлений, к рассуждениям и строгой аргументированности своих и чужих поступков. Подготовка "логиков" к любому высказыванию отличается систематизацией материала, обдумыванием и разработкой подробного плана. Этот выношенный план как бы "сидит внутри них", и, как правило, ораторы этого типа во время выступления не пользуются им. Их чаще заботит другое: как сделать свою речь более образной, эмоциональной и какие подобрать примеры. В письменной речи осознавшие свой тип "логики" стремятся использовать выразительные цитаты, афоризмы, пословицы.
Философский. Люди этого типа труднее поддаются описанию, так как бывают более или менее склонны к анализу; иногда очень организованны в своей работе, а порой действуют по наитию. Людям такого склада чаще характерен устойчивый познавательный интерес, они могут долго и глубоко изучать одну тему, одну проблему, роясь в "архивной пыли". Чаще всего "философы" отказываются от скороспелых заметок в газету, публичных выступлений перед аудиторией, не любят научно-популярного жанра. Зато они могут прекрасно подготовить научную статью, с удовольствием выступят с докладом в научном кружке или обществе, а их письма к друзьям и коллегам отличаются глубоким содержанием, развернутыми рассуждениями. В речи индивидуальность философов выражена не резко, так как в представителях этого типа с разной мерой преобладания проявляются и сдержанность, и эмоциональность, и даже лиризм.
Лирический (художественно-образный). Чаще всего это утонченные, художественные натуры, они мыслят более образами, чем логическими категориями. Им свойственно образное восприятие действительности и метафоричность в выражении мыслей. Речь их ярка, богата выразительными средствами. В чистом виде этот тип встречается крайне редко. Чаще всего стремление к философскому осмыслению действительности сочетается с глубоким лиризмом.
Естественно, что С.Ф. Иванова отмечает существование в реальной речевой практике смешанных, переходных ораторских типов. По мысли исследователя, каждый такой речевой тип тесно связан с гиппократовским психологическим типом личности (холерик, сангвиник, флегматик, меланхолик) [8, с. 42].
Безусловно, учет психологических и сенсорных характеристик языковой личности — существенный фактор, определяющий эффективность речевого общения. Однако для риторики наиболее важным является собственно риторический критерий описания ораторских типов, а именно — умение (и желание) оратора держать тезис. На основании этого критерия выделяют три типа ораторов: конструктивный, демагогический и популистский [12, 1].
Конструктивный оратор нацелен на речь. Его основная задача — показать решение проблемы. Поэтому он точно и определенно формулирует для себя тезис и стремится раскрыть его в речи, старается привести убедительную аргументацию, высказывает конкретные предложения. Именно конструктивный оратор ориентируется на определение риторики, данное Аристотелем: это "способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета" [4, с. 19], т. е. тщательно продумывает и структурирует содержание, соответствующее своей цели и предназначенное конкретной ауди-тории.
Демагог ориентирован на оратора, т. е. на самого себя. Его основная цель — предъявить себя. Речи оратора-демагога обычно малосодержательны, тезиса нет совсем или он очень неконкретный. Он говорит общеизвестные истины, его предложения сводятся к расплывчатым лозунгам (необходимо улучшить работу…, нужно повысить сознательность…, разработать программу… и т. п.). В такой речи может быть много критики, но она не направлена на конкретное явление или событие, а носит обобщенный характер (ср. "Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет…"). Такой оратор ориентируется на определение риторики как "науки хорошо говорить", сформули-рованное еще Квинтилианом, и ритора как "достойного мужа, готового к речи". Демагог всегда готов к речи, независимо от аудитории и предмета, поскольку им движет желание самовыражения.
Популист ориентируется на аудиторию. Его задача — завоевать симпатии слушателей любой ценой, поэтому он говорит то, что хочет услышать от него именно эта аудитория в этот момент. В то время как конструктивный оратор борется за привлечение сторонников к тому или иному мнению, старается усилить аргументацию, — популист нацелен на привлечение сторонников к определенной личности (чаще всего к своей), какими бы ни были ее взгляды. Обычно для реализации этого замысла популист прибегает к озвучиванию наиболее заманчивых идей, за осуществление которых призывает бороться совместно с ним, или, напротив, конструирует очевидного и всеми осуждаемого врага, пугает им и призывает расправиться с ним. В большинстве случаев популистская программа реализует в себе так называемый "принцип айсберга". Он заключается в следующем. Центром внимания популизма являются лишь видимые, находящиеся на поверхности, проблемы. Это недостаток популизма, но одновременно и его видимое достоинство, ибо проблемы, лежащие на поверхности, во-первых, более доступны для понимания, а во-вторых, это, как правило, проблемы наболевшие.
Следует помнить, что особенность программы популизма — его деструктивность. В основном популизм работает в области разрушительных, а не созидательных действий. Он более приспособлен к критике, опровержению, а не к доказательству и утверждению.
Рассмотренная типология ораторов является своего рода отражением известной мысли Аристотеля: "Речь слагается из трех элементов: из самого оратора, из предмета, о котором он говорит, и из лица, к которому он обращается…" [4, с. 24].
Те или иные типологии фиксируют наблюдения над спецификой речевого поведения обобщенной языковой личности в типичных коммуникативных ситуациях. Любая попытка формирования той или иной типологии, поиск оснований для их создания отражают рефлексию
исследователей над многогранностью риторической практики человека и способствуют коррекции собственной речемыслительной деятельности.