Ключевые понятия:
Антихрист, апокалипсис, богословие, полемика, предание, уния
Общей точкой зрения, характерной для всех работ по истории раскола, является подчеркнутая апокалиптичность старообрядчества, особенно раннего. Хорошо известно, что эсхатологические настроения были сильны с момента возникновения старообрядчества. Это прослеживается в сочинениях первых старообрядцев: Аввакума, диакона Федора и других. В научной литературе неплохо изучена эволюция и последующих эсхатологических построений старообрядцев, прежде всего в XVIII веке. На примере поморского согласия это было проделано Н.С. Гурьяновой. Анализ известных на сегодняшний день эсхатологических сочинений часовенных сделан Н.Н. Покровским, Н.Д. Зольниковой. Отдельные эсхатологические сочинения переиздаются современными старообрядческими издательствами или становятся известными только в последнее время.
В старообрядческих сочинениях подчеркивалось, что последние времена уже наступили, предсказанные в св. Писании и Предании знамения совершились или продолжают совершаться. Это являлось основной отличительной чертой старообрядческих эсхатологических сочинений от сочинений писателей официальной церкви. Официальные богословы утверждали, что «последние времена» еще не наступили, и знамений последнего времени в реальной жизни еще не наблюдается. По их мнению, определить время пришествия антихриста и, следовательно, время второго пришествия Христова и Страшного суда невозможно. Время пришествия отодвигалось на неопределенное будущее, без соотношения с жизненными реалиями.
В научной литературе достаточно изучен вопрос об источниках, повлиявших на идеологию старообрядчества. Так, на эсхатологические построения старообрядцев большое влияние оказалиизданные незадолго до раскола в Москве два полемических сборника – «Кириллова книга» (1644) и «Книга о вере» (1648). В основу «Кирилловой книги» было положено толкование западно-русского богослова Стефана Зизания на «Слово» Кирилла Иерусалимского. «Книгу о вере» составил правщик московского Печатного двора о. Михаил (Рогов), опять же на основании работ западного автора – игумена Киевского Михайловского монастыря Нафанаила (обе работы составлены в период католической экспансии в западных областях русского государства). Прежде всего, старообрядческими авторами взяты на вооружение «три отступления», указанные в книгах.
1. 1054 г. – разделение церквей на западную и восточную – православную и католическую.
2. 1595 г. – подписание Унии с католиками западнорусской церковью.
3. 1666 г. – год возможного отступления от истинной веры на Руси.
«По тысящи лет от воплощения Божия слова Рим отпаде со всеми западными странами от восточныя церкви. В пятьсотное же девять десять пятое лето по тысящи житилие в малой Руссии к римскому костелу приступили … се второе оторвание христиан … Егда исполнится 1666 лет да ничто бы от прежебывших вин зло некакова не пострадати и нам«. Безусловно, 1666 г., совпавший с соборами 1666–1667 гг. и предавший анафеме защитников старой веры, был воспринят ими как год предсказанного «последнего отступления». В «Кирилловой книге» подробно расписаны «знамения» (признаки) пришествия антихриста, в том числе «мерзость запустения на месте святе», т.е. христианской святыни, ассоциируемая старообрядцами с изменениями в богослужении и литургики; что антихрист «возвысится» «паче всякого святилища» – с изменениями в области церковного руководства и т.д. Указывалось на отступление как мирян, так и людей духовного звания (каждому отступлению посвящалось отдельное знамение). Дух антихристов – дух отступления, гордости «властию обогащенного князя мира сего». Считалось, антихрист будет действовать через «предотеч» – «шишей». Эту точку зрения поддерживал и протопоп Аввакум: «.. и те учители явны, яко шиши антихристовы, которые приводя в веру губят и смерти предают: по вере своей и дела творят..».
Значительно способствовали росту эсхатологических настроений не только церковные реформы, но и репрессивные меры по отношению к старообрядчеству. Серьезным аргументом, подтверждающим правоту староверов, служили слова известнейшего христианского писателя IV века Иоанна Златоуста, закончившего свою жизнь в ссылке: «Истинная церковь не та, которая гонит, а та, которая терпит гонения».
Помимо остроты восприятия жизненных реалий старообрядческие эсхатологические построения отличает проецирование на конкретные лица. В первый период раскола, естественно, на патриарха Никона, царя Алексея Михайловича, другие более одиозные фигуры, например, Арсения Грека. В дальнейшем антихристами называли разных лиц, но правительственные особы всегда находились под пристальным вниманием. За сыном Алексея Михайловича – Петром это название закрепится особенно прочно, кстати, не только в старообрядческой среде, послужив поводом для многочисленных судебно-следственных дел.
Со временем эсхатологические построения старообрядцев усложняются, к представлениям о чувственном антихристе добавится учение об антихристе духовном (не во плоти), мысленном, понимаемом в смысле всеобщего отступления от веры.
Считается, что наиболее полно учение о духовном антихристе было разработано основателем федосеевского согласия Феодосием Васильевым. Обоснование данной точки зрения находят и у первых писателей старообрядцев, например, у Аввакума: «Два рога у зверя – две власти знаменуют: един победитель, а другой насадитель; Никита, или Никон, а другой пособитель Алексей». Подобное понимание значительно расширяло круг отступивших от истинной веры, делало социально значимыми и необычайно актуальными эсхатологические старообрядческие построения. Именно ощущением «последних времен» обосновывалось неповиновение властям, а в отдельных случаях и открытое сопротивление: Соловецкое восстание 1668–1676 гг., астраханское восстание 1705 г., Тарский бунт 1722 г., когда целый гарнизон отказался присягать безымянному императору-антихристу. Острота эсхатологических переживаний лежала в основе старообрядческих самосожжений, массовых миграций на окраины страны и за ее пределы. Уход от властей, всеобщего отступления подтверждался и другим писателем и отцом церкви Ефремом Сириным: «Антихрист яр, нагл, гневлив, раздражен, нестроен… лукав…», поэтому в последние времена христиане должны укрываться в горах, «вертепах», и «пропастех земных» (в отдельных согласиях бегство, выход «из мира» будет возведены в ранг обязательного требования). Это положение тесно пересекалось с образом жены-церкви в Откровении И. Богослова, удалившейся в пустыню от змея – антихриста.
Религиозные мотивы, как это было убедительно показано в ряде работ советских историков, тесно переплетались с экономическими и социальными требованиями. В отпорном письме во время самосожжения восемнадцати крестьян в д. Лепехино Кузнецкого уезда 1743 г., говорилось, что крестьянам на «заводах работать натужно»; крестьяне Чаусского острога в поданном перед самосожжением «Известии» 1756 г., писали, что их конфликт с духовными и светскими властями связан
с тем, что власти в наступившие «последние времена» ставятся не по «избранию святаго духа», а «злата ради», и поэтому они «от бесов, а не от Бога». Тем не менее типичным документом старообрядческий идеологии Н.Н. Покровский считает письмо, поданное тобольскими крестьянами перед самосожжением на р. Пышме в 1724 г.: «Сего ради оставляем мы домы и все имение свое и идем на вольную смерть за старопечатные седми соборов книги, как святые нас научили и изложили … а мы грешные обещались Христу во святом крещении отрицатися сатаны и всех дел его… и мы по обещанию святаго крещения, желаем в том умереть… за старопечатные книги… Исусову молитву, за крест Господень … и за веру христианскую» (Покровский Н.Н. «Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII веке». – Новосибирск, 1974. – С. 58).
Эсхатологические обоснования лежали и в основе отказа от моления за особу императора в XVIII веке. Только под жесточайшим давлением властей моление было принято отдельними согласиями, но в результате этого выделяются новые направления, для которых подобного рода уступки так и останутся абсолютно неприемлемыми.
В XIX–XX веках эсхатологические настроения несколько уменьшаются, тон появляющихся эсхатологических сочинений, сама полемика, не лишенная прежнего накала и страстности, принимают более утонченный, в отдельных случаях даже академический характер. Это связано, во-первых, с изменениями в области законодательной политики правительства; во-вторых, с внутренней эволюцией самого староверия, того или иного согласия. Переходные эпохи, социальные катаклизмы, как правило, вновь и вновь заставляли старообрядцев переосмысливать сочинения христианских авторов, добавляя их новыми категориями, новыми персонажами и реалиями. Активно разрабатывается теория духовного и чувственного антихриста в современной старообрядческой литературе. Не случайно, что эсхатологическая проблематика становится одним из основных объектов исследований ведущих археографических центров страны в последнее время.