Этап этот является логическим продолжением предыдущего, но носит принципиально иной характер. Новых открытий делается очень мало, в связи с чем упор в исследованиях переносится на изучение ранее раскопанных материалов. Кроме того, к началу второго этапа почти все первооткрыватели сходят со сцены (только П. Давид активно работает в начале 60-х гг. ХХ века), и ведущая роль переходит к более молодым поколениям археологов.
От «периода открытий» осталось обширное, но находящееся в хаотичном состоянии наследство. Это выразилось и в распылении находок, и в слабой опубликованности материалов, и в низком качестве самих публикаций. Поэтому «переучет ценностей» стал первейшей и необходимой задачей. С этой целью начинается активное изучение и издание находок, хранящихся в музейных запасниках. В ходе этой работы были обнаружены никогда не публиковавшиеся вещи, но вместе с тем выявилась и пропажа многих, так или иначе упоминавшихся находок (не найдены 5 из 27 блоков Ля Ферраси, 4 из 12 блоков Кастане, блок с носорогом из Рок-де-Сер, значительная часть блоков с купулами и кольцами).
Подчеркнутое внимание к вещеведению способствовало совершенствованию лабораторных исследований, с одной стороны, и возникновению интереса к формально-технической стороне объектов, в противовес анализу содержания, с другой. Параллельно с изучением объектов стали прорабатываться дневниковые записи, рукописи и переписка первооткрывателей, что стало возможным благодаря доброй воле наследников.
На этой основе появляются прекрасные работы, содержащие, помимо подробного описания объектов, хорошие прорисовки и фотографии, обширные выдержки из архивных материалов, включая наброски и зарисовки. Здесь особенно можно выделить работы А. Руссо о Кап-Блан и серию его статей по мобильному искусству81, а также публикации супругов Деллюк82, среди которых особое место занимают книги «Ориньякская графика на скальной основе вокруг Эйзи (Дордонь)», где детально проанализированы 63 декорированных блока из Ля Ферраси, Кастане, Селье, Белькэр, Бланшар, Пуассон, Лоссель, Терм-Пиала, и «Архаическое настенное искусство Аквитании», где схожий анализ проведен для блоков из Фурно-дю-Дьябль, позднего Лоссель, а также изображений в неглубоких гротах83. Стоит также упомянуть работы Ж.-М. Бувье о некоторых объектах из Бланшар, Шер-а-Кальвен84. По сути, все эти публикации являются хорошим научным изданием археологических документов. К ним в какой-то степени относятся и книги А. Дельпорта об образах женщины и зверя в палеолитическом искусстве85.
В период «переучета ценностей» основными темами исследований становятся идентификация изображений и уточнение их форм, техника моделирования фигур, изучение сопутствующих наскальным изображениям материалов (индустрии, ламп, мобильного искусства и т.п.), культурная принадлежность памятников и стратиграфическая ситуация. Были выполнены прорисовки скульптурных фризов и декорированных блоков из Кап-Блан (А. Леруа-Гураном (см. рис. 139) и А. Руссо (см. рис. 138)), Шер-а-Кальвен (П. Давидом и Изола
(см. рис. 144a), Д. де Сонвиль-Борд86, Леонарди (см. рис. 145), Англь-сюр-Англен87, Ля Ферраси, Селье, Кастане, Лоссель, Фурно-дю-Дьябль, Пуассон, Орей-д`Анфер, Терм-Пиала, Пато, Бланшар, Белькэр, Лабатю, Кастане и др. (Б. и Ж. Деллюк88). При этом в случае с Кап-Блан и Шер-а-Кальвен трактовки различных авторов существенно отличаются друг от друга, а прорисовки супругов Деллюк часто идут в разрез с рисунками первооткрывателей. Дело осложняется плохим физическим состоянием изображений, длительное время подвергавшихся разного рода внешним воздействиям. Но в принципе достижения в этой области очень значительны.
Технологическими аспектами изображений активно занимаются Б. и Ж. Деллюк. Почти во всех своих публикациях они используют так называемые «аналитические прорисовки», демонстрирующие способ моделировки различных частей гравюры или барельефа (см. рис. 5, 21 и др.). Тщательный анализ украшенных блоков позволил выяснить, что еще в ориньяке проводилась предварительная регуляризация поверхности камней, края часто сглаживали, были выявлены различные типы гравированных линий и предпочтительные техники89. К технологическим вопросам обращаются многие французские исследователи (M. Шоллот-Лежу, А. Дельпорт90), однако метод формализации, предложенный супругами Деллюк, делает их работы более наглядными и информативными. Б. и Ж. Деллюк, бесспорно, являются лидерами в этом направлении. В то же время, «аналитические прорисовки» зачастую не дают представления о самом образе.
Сопутствующий материал изучается крайне неравномерно. Крупные шаги были сделаны в изучении индустрии. Материалы с «открытых» святилищ проанализированы Д. де Сонвиль-Борд в двухтомной работе «Верхний палеолит Перигора»91
и ряде статей92, Ф. Смитом в книге «Солютре во Франции»93 и К. Лерой-Прост в диссертации «Костяная индустрия ориньяка»94. В то же время украшения, объекты мобильного искусства, лампы и разного рода предметы неизвестного назначения изучены очень слабо. Можно выделить статьи А. Руссо и С. Бон-Ромера «Несколько малоизвестных ламп юго-западной Франции»95, А. Руссо и Ж.-П. Дюара «Скульптурная головка полового члена из Лоссель (Дордонь)»96, С. де Сен-Матюрен «Настенные и мобильные мадленские «Венеры» из Англь-сюр-Англен»97, несколько статей
Б. и Ж. Деллюк98, Ж.-М. Бувье99, К. Прост100.
Во всех публикациях рассматриваемые вещи предстают как единичные объекты, связанные со святилищем лишь своим происхождением. Изучению подвергаются, как правило, только «мобильные» объекты, но нет ни одного комплексного исследования, например, мобильного искусства с какого-либо из святилищ. Причины этого явления будут рассмотрены немного ниже.
Важное значение имеет проблема культурной и хронологической принадлежности святилищ. Вопрос этот осложняется не только плохими раскопками, но и объективными трудностями соотнесения наскальных изображений с археологическими слоями. Еще в начале периода «переучета ценностей» некоторые прежние датировки были подвергнуты критике. Если П. Давид продолжал настаивать на солютрейском возрасте барельефов Шер-а-Кальвен, основываясь на присутствии солютрейской индустрии и атипичности мадленских орудий, сходстве изображений с фигурами Рок-де-Сер и Фурно-дю-Дьябль101, то Д. де Сонвиль-Борд, А. Леруа-Гуран, и, в более позднее время, Ж.-М. Бувье относили памятник к среднему мадлену102. В 1970 г. А. Руссо после своих раскопок в Кап-Блан высказался за гораздо более позднюю датировку этого памятника103, но почти через 20 лет признал резонным традиционное отнесение памятника к среднему мадлену104. Таким образом, классические «открытые» святилища по-прежнему локализуются в периоде от ориньяка до мадлена III включительно.
В принципе, никаких радикальных переоценок не произошло. Несколько странными выглядят сомнения А. Дельпорта, когда он пишет, что «археологическая атрибуция и датировка фриза Рок-де-Сер… не установлены с уверенностью, на которую мы могли бы надеяться»105. Б. и Ж. Деллюк справедливо охарактеризовали это как «крайнюю осторожность». Все данные, в том числе и дневниковые записи А. Мартена, с которыми удалось ознакомиться Деллюк106, показывают четкую солютрейскую принадлежность декорированных блоков Рок-де-Сер.
Хотя существуют неясности со стратиграфическим положением ориньякских блоков, само их отнесение к ориньяку в большинстве случаев не вызывает сомнения. Сложная ситуация существует лишь для Лоссель, где наличествуют, помимо ориньякских, еще и верхнеперигорские (граветтские) и солютрейские слои. К тому же атипичность многих изображений снижает убедительность стилистических параллелей (в главе II этот вопрос будет рассматриваться подробно).
Исследование коллекций ориньякской индустрии, проведенное Д. де Сонвиль-Борд, К. Лерой-Прост, А. Дельпортом, а также раскопки последнего в Ля Ферраси в 1968 г., позволили прояснить, в ряде случаев, культурную ситуацию на святилищах.
Применение Д. де Сонвиль-Борд статистических методов и, в частности, составление кумулятивных графиков в большинстве случаев, так или иначе подтвердило оценки Д. Пейрони (для Ля Ферраси, Белькэр, Бланшар, Кастане)107. Если Д. де Сонвиль-Борд работала в основном с каменной индустрией, то анализ костяной, приведенной К. Лерой-Прост, дал иные результаты. Так, в частности, она выступила против культурного разделения ориньяка III и ориньяка IV в Ля Ферраси, полагая, что это единая стадия108 (в данном вопросе заслуживает внимания позиция Деллюк, которые, сознавая сомнительность реального существования отдельных стадий ориньяка III и IV, тем не менее сохраняют их как означающие различные периоды обитания под навесом109, ибо каждый из слоев дал большое количество украшенных блоков). К. Лерой-Прост также считает, что в Белькэр не прослеживаются признаки ориньяка III и, следовательно, верхний археологический слой этого памятника не может быть соотнесен с ориньяком III Ля Ферраси110, как полагала Д. де Сонвиль-Борд111.
Установление параллелизма между памятниками является, безусловно, важной задачей, ибо позволяет конкретизировать изучение святилищ, выделяя одновременно функционирующие. Таковыми были, вероятно, расположенные рядом друг с другом Кастане и Бланшар, идентичные по каменному инвентарю, цвету слоя, хотя Лерой-Прост отмечает некоторую архаичность костяных орудий Бланшар112. Сонвиль-Борд полагает, что нижние слои (ориньяк I) Кастане и Бланшар аналогичны нижним слоям Пуассон, Лартэ, Белькэр, но существенно отличаются от слоев ориньяка I и II Ля Ферраси, которые в свою очередь очень схожи со слоями Селье113.
Противоречивые трактовки и разноголосие мнений в публикациях сделали необходимыми новые раскопки. В 1966 г. А. Монтевит провел работы в Терм-Пиала и обнаружил слой верхнего перигора, что сделало более обоснованным сопоставление искусства этого святилища с лоссельским. 1968–1969 гг.: А. Руссо и Ж. Тиксьер раскопали небольшой участок культурного слоя, сохранившегося в восточном углу навеса Кап-Блан. Раскопки проводились А. Дельпортом в Ля Ферраси и американским ученым Р. Уайтом в Кастане.
В последнее десятилетие вышло несколько крупных работ, посвященных отдельным памятникам. Работа целого коллектива исследователей под руководством Ж. Пинсон завершилась изданием монографии о Англь-сюр-Англен114. Защитила диссертацию и выпустила монографию о Рок-де-Сер Софи Тимула115.
С другой стороны, к «открытым» святилищам проявляют интерес и специалисты-неархеологи. Например, гинеколог Ж.-П. Дюар посвятил уже несколько статей соматическим особенностям женских палеолитических изображений, в частности лоссельских116. Дюар подчеркивает уникальность каждого изображения, четкие индивидуальные черты, что делает эти фигуры не простым воплощением единой модели. Французского гинеколога интересует прежде всего натурализм палеолитических изображений человека, проявляющийся в точном следовании анатомии. В Лоссель это наблюдается не только в барельефах женщин, но и в мелкой пластике117.
Период «переоценки ценностей» не завершился до сих пор. Многие памятники еще практически «не тронуты» новыми исследователями, но в целом проделана очень большая и важная работа. Однако для этапа «переоценки» характерен ряд негативных явлений.
Святилища «открытого» типа не изучаются как таковые. Фактически объектами интереса служат стратиграфия, артефакты, произведения искусства, но не сами святилища. Не удивительно, что проблемам планиграфии практически не уделяется внимания. Между тем в публикациях и архивах первооткрывателей много указаний на места находок. Невнимание к структуре святилища порождено не только отсутствием достаточного количества информации, но и сомнениями в самом существовании такого рода святилищ.
Любопытно, что если А. Лямен-Амперер, А. Леруа-Гуран, Р. Лантьер широко используют термин «святилище», то в современных публикациях это слово употребляется в основном для пещерных памятников. Для многих французских исследователей предпочтительней термин «места с настенным искусством под открытым небом». По сути, искусство рассматривается отдельно от остального материала, вырываясь из контекста. Свои трудности создает и активно обсуждаемая со времен А. Лямен-Амперер проблема разграничения «мобильного» и «настенного» искусства. Часто употребляемый термин «искусство на блоках» по сути ничего не выражает, ибо многие блоки стали таковыми лишь после обвала свода. В то же время абсолютизация «неподъемности» привела к тому, что в атлас «Искусство пещер» из всех барельефов Лоссель попала только «Венера с рогом». Д. Вьялу также пишет об автономности полумобильных блоков от настенного и собственно мобильного искусства118.
Абсолютизация основы, на которую нанесены изображения, на первый взгляд выглядит странной, но реально это связано с представлением о разной семантике фигур на скале, блоке и небольшом камне. Не оспаривая эту точку зрения, заметим, что сама по себе верная установка приводит к негативным последствиям, когда элементы святилища растаскивают по разным «рубрикам». Отказ от термина «святилище» и употребление осторожного «место с искусством» привел к пренебрежению семантическими связями между элементами святилищ. Сама же проблема разграничения решается, в принципе, в духе А. Лямен-Амперер. В докладе «Украшенные блоки: настенное или мобильное искусство?» на Международном коллоквиуме «Настенное палеолитическое искусство. Изучение и сохранение» (Перигё-То, 19–22 ноября 1984 г.) Б. и Ж. Деллюк пишут: «…большое количество блоков является неотрывной частью настенного искусства… Что касается мобильных блоков, они нам кажутся гораздо более близкими к настенному, чем к мобильному искусству. В значительном количестве случаев можно говорить о неподвижности не «по природе», а «по назначению»119. Вывод супругов Деллюк позволяет сгладить грань между «истинно неподвижными» и «мобильными» блоками и включить последние в число структурных элементов святилищ. Поиск формальных критериев не дал результатов, но увел в сторону от настоящей проблемы, т.е. от структуры святилищ.
Характерное для пост-леруагурановского изучения палеолитического искусства многоступенчатое восхождение от частного к общему порождает затмение частным этого самого общего. Декорированные блоки, мобильное искусство и другие объекты изучаются изолированно, не как части некоего целого, т.е. святилища. Отказ от слова «святилище» по отношению к «открытым» памятникам был связан, вероятно, с постоянным соседством на них настенного искусства и признаков долговременной стоянки.
Однако на сегодняшний день эта причина действует уже скорее по инерции. А. Мартен еще в 1928 г. писал, что в Рок-де-Сер вполне можно видеть место собраний120. Почти через 50 лет С. де Сент-Матюрен написала об Англь-сюр-Англен: «…много указаний позволяет думать, что навес не был жилищем в обычном смысле слова, но местом собраний»121. А. Лямен-Амперер не видела ничего странного в следах обитания, справедливо полагая, что дело не в том, что рядом с изображениями кто-то жил, а в том, почему и кто там жил122. Д. Вьялу пишет о том, что скульптурные блоки в Рок-де-Сер и Фурно-дю-Дьябль организовывали символическое пространство123, а относительная подвижность украшенных глыб делала возможным их «символическое расположение в жилищах на открытом воздухе»124.
Понятие об особой роли рассматриваемых памятников так или иначе присутствует в работах французских ученых, однако оттягивание момента конкретизации этого понятия порождает определенный застой. Стремление к максимально подробному изучению археологических документов, становящееся самоцелью, затрудняет интерпретацию совокупности этих данных.
Пост-леруагурановская табуация термина «святилище» вызвана и самой его неопределенностью, в связи с чем возникает необходимость хотя бы в рабочих определениях, которые могли бы изменяться под влиянием целенаправленного изучения археологических данных. Обсуждение определения задало бы общее направление разрозненным на сегодняшний момент исследованиям. Французская научная литература и личные беседы с коллегами показывают, что такое событие является необходимым. Однако на пути этого процесса стоит принципиальная установка на изучение формальных признаков, которое якобы само по себе должно привести к наиболее верной и обоснованной интерпретации.
Следует заметить, что хотя эта методологическая установка и берет свое начало от Леруа-Гурана, но в своем современном абсолютизированном виде символизирует, скорее, омертвение идей мэтра, чем их развитие. Можно сказать, что «революция смысла», проведенная Леруа-Гураном, осталась на уровне общих посылок, большей частью механически воспринятых учениками и последователями, которые сосредоточили внимание на «переучете ценностей». Назревшая необходимость хотя бы промежуточного синтеза накопленных данных, вероятно, реализуется в ближайшие годы. Началом может стать издание материалов Англь-сюр-Англен, идущее под руководством Ж. Пинсон (в том числе и в сети Интернет). Этот относительно хорошо сохранившийся памятник со сложной структурой мог бы пролить свет на принципы организации «открытых» святилищ.
Завершая этот краткий обзор, заметим, что второй этап изучения «открытых» святилищ характеризуется, прежде всего, как время формирования новой «базы данных», основанной на исследовании археологических документов с помощью современных методов, с одной стороны, и анализа рукописного и печатного наследия первооткрывателей, с другой. В этих направлениях действительно сделано очень много. Но параллельно с этим произошло определенное снижение уровня «теоретичности». Отодвинулись на задний план проблемы структуры святилищ, семантики изображений.