<…> Техника покорила нам пространство и время, материю и силу и сама служит той силой, которая неудержимо гонит вперед колесо прогресса.
<…> Греческое слово tecnh и латинское techna употреблялись и в промышленности, и в торговле, в ремесле и в искусствах, в риторике, медицине, науке и литературе. Везде оно обозначало умение и средства, необходимые для достижения какой-либо цели, для приведения в исполнение какого-нибудь плана. По латыни technikus чаще всего означало учителя искусства, а наравне с этим и практического дельца. Этимология слова «инженер» тоже очень любопытна. Латинское слово ingenium, из которого произошло итальянское ingegno, французское ingenieux и английское enginuous, означает почти то же, что древнерусское слово «измышленный», т. е. «искусно выполненный», вместо которого теперь осталось слово «измышление», т. е. умение найтись в разных практических затруднениях. Англичане до сих пор называют engineer‘ом всякого техника и перенесли это слово и на машину – engine.
Слово «машина» и «механика» имеют также своих предков в греческом и латинском языках… Греческое же слово mhcan‘h и латинское machina прямо означают – машина. Последнее переносилось и на духовную область, и слово machinari
означало хитроумное осуществление какого-нибудь плана, даже с легким оттенком иронии, так же, как у нас, например, приходится слышать: «какую подвел махинацию!, это-де механик».
<…> Прежде всего стало в нашем XIX в. вполне очевидно, что техника не есть изолированная специальность, довлеющая себе и действующая только внутри своих границ. Напротив: что бы человек ни делал, при всяком переходе от идеи к вещи, от цели к достижению, мы должны пройти через некоторую специальную технику.
И все эти техники, которые найдешь в каждой деятельности человека, имеют между собой много общего. Что же такое, это общее? Вот один из вопросов философии техники.
При таком расширении понятия техники, расширении, выведенном самою жизнью XIX столетия, открываются ее связи с самыми дотоле отдаленными явлениями человеческой жизни, со всею его культурою. В каких же отношениях с культурою стоит техника? Вот еще один из принципиальных вопросов философии техники. <…>
С другой стороны, современная техника если и получила столь мощное развитие, то только благодаря тому, что вступила в близкое общение с наукой. Но насколько она пользуется данными науки, настолько она взаимно и ей оказывает помощь в ее прогрессе. Выяснить все эти отношения опять-таки должна философия техники.
Но техника находится в тесной связи и с искусством. Даже техника есть прямо искусство, направленное на полезные цели. Но что такое искусство? красота? польза? Эти категории до сих пор составляют спорные вопросы философии, и в решении их должна принять деятельное участие философия техники.
Мы еще видели, что техника тесно соприкасается с правом. Законы не дают ни одного определения для самых основных понятий промышленной собственности, и в этой пропасти гибнут нередко целые состояния. Но выработка этих основных понятий не может быть делом ни юриспруденции, ни технологии, потому что они из их сферы выходят. Это есть дело философии техники.
Эти вопросы открывают дверь из области технологии в другую и чуждую ей дотоль обширную область психологии, и психология должна заняться разработкой вопросов о техническом творчестве… <…>
Одним словом, техника есть одно из колес в гигантских часах человеческой общественности. Внутреннее устройство этого колеса исследует технология, но она не в силах выйти за свои пределы и выяснить место, занимаемое этим колесом и его функцию в общем механизме. Эту задачу может только выполнить философия техники.