По Платону, мировой ум, то есть бог, как сфера объективных идей и душа человека с ее врожденными идеями по природе суть однопорядковое духовное начало мира, вечное, неизменное, существенное, гармонизирующее, самодвижущееся, незримое, умопостигаемое, прекрасное и божественно святое, поскольку является высшим, небесным родом бытия. Вещи с их чувственными образами, материя как тело вселенной и само тело человека – это низший род бытия, средоточие совершенно противоположных качеств: преходящего, тленного, изменчивого, поверхностного, хаотического, движимого, зримого, низменного и греховного.
В диалоге "Парменид" Платон устами Сократа предостерегает в отношении того, чтобы чувственные образы (материальные формы. – И. Т.) вещей не отождествлялись с идеями вещей. "А относительно таких вещей, Сократ, которые могли бы показаться даже смешными, как, например, волос, грязь, сор и всякая другая не заслуживающая внимания дрянь, ты тоже недоумеваешь, следует или нет для каждого из них признать отдельно существующую идею, отличную от того, к чему прикасаются наши руки? – Вовсе нет, – ответил Сократ, – я полагаю, что такие вещи только таковы, какими мы их видим. Предположить для них существование какой-то идеи было бы слишком странно. Правда, меня иногда беспокоит мысль, уж нет ли чего-либо в этом роде для всех вещей, но всякий раз, как я к этому подхожу, я поспешно обращаюсь в бегство, опасаясь потонуть в бездонной пучине пустословия" (Платон. Соч. – Т. 2. – М.: Мысль, 1971. – С. 408–409). Образы вещей зримы, изменчивы, чувственны (материальны). Этот диалог из зрелого периода творчества Платона, где его воззрения надежно устоялись.
В высшем, небесном мире идеи чисты и прекрасны, в низшем, земном они погружены в материальную оболочку вещей, общую сущность которых они составляют. По своей природе "идеи души" – это какие-то врожденные духовные феномены души (сознания), выносимые Платоном в объективный мир в соответствии с принципом: что присуще человеку, то свойственно и вселенной. Понятие "идеи души" у Платона может обозначать только врожденные, хотя и привнесенные однажды извне духовные феномены разной природы. Это – "прекрасное само по себе" вне вещей, которое стало врожденным чувством прекрасного в душе. Это "равное", "скорое", "медленное" как интуитивные оценки, сделанные из сравнения воспринимаемых вещей, процессов, что является также врожденной способностью. Также "добро" и "зло" как врожденные чувства, эмоциональные реакции на обстоятельства или действия в виде удовольствия или страдания, соответственно. "Справедливое" и "несправедливое" – те же врожденные эмоциональные реакции, но адресованные уже каким-то социальным отношениям.
"Любовь" как врожденная способность переживать эту страсть, которая, по Платону, – лишь проявление космической любви. Платон строго придерживается принципа врожденности того, что он зачисляет в разряд идей. В поименном составе его идей мы не найдем обычных конкретных отражающих понятий вроде "человек", "здание", "собака", "дерево" и производных, более абстрактных. Это обозначения материального, невечного. Идея и вещь – принципиально различны по природе, как различны общая, устойчивая мировая сущность и преходящая единичность. В этом смысле встречающаяся трактовка учения Платона об идеях как о системе всех объективированных понятий мышления является неточной. Такой трактовки, например, придерживается Б. Рассел в своей "Истории западной философии", смешивая теорию идей Платона с его учением об образах вещей (Рассел Б. История западной философии. – Новосибирск: Изд-во НГУ, 2001. – С. 166–180). Образы чувственных вещей не врожденны душе как снимки с материальных форм вещей и не являются общими, существенными идеями, содержащимися в вещах. А среди идей Платона находим и всевозможные врожденные интуитивные оценки, заключения относительно воспринимаемого (большее, малое, равное). Но идеи у Платона – это общие, неконкретные, абстрактные понятия, словесные обозначения таких врожденных духовных сущностей, т. е. абстракции врожденных духовных сущностей, приобретенных якобы в небесном мире. Образы у Платона в функциональном отношении формируют материю вещи, а идеи придают им признаки, качества, свойства, соотносительные характеристики.
Так, в диалоге "Федон" узнаем, что познавать означает припоминать. "…Наши души и до того, как им довелось оказаться в человеческом образе, существовали вне тела и уже тогда обладали разумом". "Ведь не на одно равное распространяется наше доказательство, но совершенно так же и на прекрасное само по себе, и на доброе само по себе, и справедливое, и священное…". "…Все это досталось нам с самого начала. …В равной мере необходимо существование и таких сущностей, и наших душ еще до нашего рождения, и, видимо, если нет одного, то нет и другого?" (там же. – Т. 2. – С. 40). "…Вещи ты можешь увидеть или ощутить с помощью какого-нибудь из чувств, а неизменные (сущности) можно постигнуть только лишь с помощью размышления – они безвидны и незримы? – Да". "…Два рода вещей – зримые и безвидные" (там же. – С. 43). "…Из всего сказанного следует такой вывод: божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и неизменному самому по себе в высшей степени подобна наша душа, а человеческому, смертному, постигаемому не умом, многообразному, разложимому и тленному, непостоянному и несходному с самим собой подобно… наше тело" (там же. – С. 45). "…Каждая из идей существует, и… вещи в силу причастности к ним получают их имена…" (там же. – С. 73). "…Все прекрасные вещи становятся прекрасными через прекрасное (само по себе)". "…Всякая вещь становится больше благодаря большому, а меньшее становится меньшим благодаря малому…" (там же. – С. 71).
Из приведенных рассуждений видно, что, по Платону, идеи придают вещам признаки, качества, свойства, но не образуют тип вещи: человека как человека, дерева как дерева, здания как здания. Вещи порождаются естественными материальными процессами, а идеи сообщают им свои признаки, качества. В такой позиции заключена глубокая философская мудрость, ведь происхождение качеств вещей действительно требует мысли о какой-то активной рефлексии относительно вещи в виде определяющего качество процесса.
"…Надо прибегнуть к отвлеченным понятиям и в них рассматривать истину бытия…" (там же. – С. 70). "Мысль бога… и мысль всякой души, узрев (подлинное) бытие… питается созерцанием истины и блаженствует…". "Но ради чего так стараются узреть поле истины, увидать где оно?" (там же. – Т. 2. "Федр". – С. 183–184). Диалог "Пир". "Итак, и в музыке, и во врачеванье, и во всех других делах, и человеческих и божественных, нужно, насколько это возможно, принимать во внимание обоих Эротов, ибо и тот и другой там присутствуют. Даже свойства времен года зависят от них обоих. Когда началами, о которых я говорил, теплом и холодом, сухостью и влажностью овладевает любовь умеренная и они сливаются друг с другом рассудительно и гармонично, год бывает изобильный, он приносит людям, животным и растениям здоровье, не причиняя им никакого вреда. Но когда времена года попадают под власть разнузданного Эрота, Эрота-насильника, он многое губит и портит. Ведь из-за этого обычно возникают заразные и другие болезни, поражающие животных и растения. Ибо и иней, и град, и медвяная роса происходят от таких преувеличенных, неумеренных любовных вожделений, знание которых, когда дело касается движения звезд и времен года, именуется астрономией" (там же. – С. 114–115).