1 Психология религии, философия, медицина и педагогика

Религия – это форма общественного сознания, опредмеченная в социальной действительности в виде специальных институтов и социокультурных традиций. Главная мировоззренческая функция религии – тиражирование в пространстве и во времени психологических стереотипов отношения к духовному миру человека и морально-нравствен­ных ценностей. Религия, таким образом, тесным образом связана с общественной и индивидульной психологией. Предмет психологии религии можно определить как изучение

психологических особенностей религиозных людей, отличающихся от нерелигиозных и реализующихся в их поведении[44]. Любые психические процессы – волевые, эмоциональные, познавательные – могут стать религиозными, если они включаются в систему религиозной веры, т. е. направлены на признание примата некой сверхсилы, инициирующей, созерцающей и творящей развитие этого мира. Относительно независимо от других форм и уровней мировоззрения существует только религиозность западно­европейцев, которая гармонизирует уровень бессознательного с миропониманием индивида[45] при помощи категории "Вера". В силу социокультурной обусловленности мировоззренческой традиции дифферен­ци­ро­ванного подхода к действительности, западно-европейская рели­гиозность может "мирно" сосуществовать даже в сознании одной личности и с научно-атеистическим видением мира, и с "материалистическим" пониманием медицинской деятельности, и, например, с агрессивной практической педагогикой. Для традиционных восточных культур характерно иное отношение к миру: все стороны действительности, в том числе и уровни восприятия мира, психологически едины, слиты в слабо дифференцированную целостность и потому взаимозависимы. Не случайно в восточных культурах Философ, Проповедник (священник), Учитель и Врач – во многом тождественные понятия. Верить врачу – значит, доверять ему не только как медику, но и как учителю, мудрецу и олицетворению Сверхсилы.

В культурах запада психологические функции этих основных сфер человеческой жизнедеятельности различны: педагог ("ученый") образовывает, философ мудрствует, врач – лечит, священнослужитель – проповедует. Педагога (ученого) следует слушаться, ему доверяют ум; с философом – спорить, ему доверять не следует вовсе, но по нему проверяют себя; врачу – следует доверять тело, а священнику – доверяют душу. Врач вправе изменять тело, а священник – способствовать изменению души. "Когда Бог касается человека, – как пишет известный богослов Андрей Кураев[46], – человек меняется и эти изменения имеют два важных следствия:

во-первых, расширяется опыт человеческой мысли и человек научается быть таким, каким он еще не был;

во-вторых, человек научается передавать свои новые представления

в культуру "от сердца к сердцу", как представление нового внутреннего человека, который представлен в сознании человека как один из множества".

А. Кураев приводит размышления Ивана Бунина о Льве Толстом, который искал в себе этого "внутреннего человека": "Как это никто не видит, что Толстой переживает и всегда переживал ужасную трагедию, которая заключается прежде всего в том, что в нем сидит сто человек, совсем разных, и нет только одного: того, кто может верить в Бога. В силу своего гения он хочет и должен верить, но органа, которым верят, ему не дано"[47].

Главная мифологема религиозного сознания – смерть и рождение; становление нового духовного человека из множественности представлений о себе в сознании. В.Ю. Завьялов цитирует также приведенный А. Кураевым древний монашеский афоризм: "Никто не стал бы монахом, если бы однажды не увидел на лице другого человека сияние вечной жизни".

Таким образом, главная психологическая функция религии – помощь личности в духовном самоизменении, направленном на самосовершенствование и гармонизацию личностного "Я" с прошлым, настоящим и будущим. При этом религия, воздействуя на всю структуру мировоззрения ("душу"), образует качественно новое образование, в котором причудливо сочетаются не только собственно религиозные идеи, но и эстетические, этические, естественно-научные и философские представления. Не случайно А. Уайтхед широко известной в свое время книге "Наука и современный мир" (1925) отмечал, что хотя наука и религия всегда существовали в конфликте друг с другом, но развивались всегда параллельно:

"В первоначальном христианстве общей для сторонников этой религии была вера в приближение конца света, который должен был наступить при их жизни. Мы можем сделать только косвенные выводы о том, насколько авторитетно была провозглашена эта вера; однако несомненным является то, что она получила широкое распространение и составила важнейшую часть популярной религиозной доктрины. Эта вера оказалась ошибочной, и христианское учение было вынуждено приспосабливать себя к изменившимся обстоятельствам… В семнадцатом столетии учение о движении Земли было осуждено католическим трибуналом. Сто лет назад расширение временных рамок, требуемое геологической наукой, привело в отчаяние религиозное сообщество, протестантов и католиков. Сегодня же подобным камнем преткновения является эволюционное учение. Это лишь несколько примеров, иллюстрирующих общую тенденцию"[48].

Изменчивость западно-европейской религии, отражающей изменения в умонастроениях общества, с несомненностью свидетельствуют о ее готовности принимать и поддерживать изменения духовного мира верующей личности, но принимать и поддерживать только те изменения, которые оставляют незыблемыми основополагающие религиозные принципы: веру в силу и гармонизирующую направленность бытия Бога; смирение перед сложностью и драматизмом жизни; веру в будущее, как продолжение бытия человека после смерти.

Медицинское знание и медицинское вмешательство верующая личность "западного типа" воспринимает только в той мере, в которой медицина не выходит за пределы предписанной ей меры и направленности деятельности. Русский же ("россиянин") "всегда ощущает близость Бога, и это дает ему в решающие мгновения спокойное чувство вечности… Его поддерживает живое вселенское чувство всеобщности и успокаивающих взаимосвязей в мире. Его преобладающее ощу-

щение – изначальное доверие. Оно свойственно даже русскому

нигилисту"[49], – писал в 30-х годах XX века В. Шубарт, продолжая: "Русский – метафизический оптимист", который отличается от европейца тем, что ему не свойствен изначальный страх, столь характерный для европейской психологии. По мнению Шубарта, русские признают закон мгновения, а потому Православная Церковь делает акцент в религиозной жизни на культе с его переживаемой властью настроения и обращается к полному самоотдачи чувству. Русские не приемлют нормативов и порядка, как это свойственно европейцам, а потому и к здоровью они относятся как "данному Богом", изменить которое способен лишь тот, кто сам немножко чудотворец.

Добавить комментарий