Результаты проведенного исследования дают новый материал для размышления над внутринаучными проблемами современного социологического знания, особенно его ядра – концептуальных моделей общей социологии и ее базовых категорий.
Представляется, что пришло время внести изменения в трактовку специфики социальной системы. Очевидно, что ее понимание, исходящее из естественно-научного, технического и кибернетического толкований систем, не соответствует вообще специфике этого целостного образования и особенно информационного общества, которое отличается ярко выраженной гетерогенностью, доминирующей аддитивностью составляющих ее групповых субкультур. В постиндустриальный период стало очевидно, что социальная система действует не столько по принципу субординации, прямой и обратной связи, сколько по принципу согласования интересов множества центров, в том числе центров социального контроля и власти.
Общество предстает как система с «вывернутой наизнанку» функциональной зависимостью: социум все более превращается в функцию реализации жизненных стратегий и ценностных образцов, генерируемых виртуальными моделями действия акторов, автономных социальных групп, трансактивных глобальных сетей средств массовой информации и конкурирующих между собой центров власти. Тем самым социальная система все более превращается в гетерогенное образование не только в социокультурном отношении, но и по механизму интеграции – от субъектов к целому, а не от целого к субъектам. Социум становится интегрирующейся совокупностью автономных субъектов, связи между которыми носят нелинейный вероятностный характер, а интеграция целого представляет собой пульсирующее образование по «сборке-разборке» социальных связей без заданного варианта целостности с изменяющейся конфигурацией распространения статусов, ролей и власти.
Должна быть переосмыслена и наполнена новым содержанием базовая пара общесоциологических категорий: социальное действие и социальное взаимодействие. Для моделирования и интерпретации информационного общества уже недостаточно сведения характеристик его базовых элементов к элементам социального действия, заданным М. Вебером, или элементам системы социального действия Т. Парсонса (на что было обращено внимание в социологии постмодерна). «Ориентация на другого» не может не сохраняться, но этот «другой» становится принципиально иным. Символические (знаковые) посредники из посредников взаимодействия превращаются в субъекты («другого»), а сам актор становится действующим, существующим (для себя и другого) виртуально, т. е. воспринимается как не только возможность, но и как действительная, уже состоявшаяся возможность (в этой связи нуждается в переосмыслении методологическая функция «Теоремы Томаса» для моделирования возможных последствий изменения характера социального взаимодействия для всей социальной системы). Это ведет к прорыву за пределы пространства традиционных форм социального контроля и вообще самого социального контроля. Ролевая нормативная сеть в социуме становится пластичной, прерывной, локализуется и замыкается в виртуальном пространстве акторов и групп. Последнее может вести к всплеску «нового волюнтаризма» со стороны политической элиты, вновь на упование во всесилие социальной инженерии; информационному авторитаризму в обществах, где, казалось бы, культура демократии участия стала давно доминирующей. В то же время виртуализация социального действия, опирающегося на информационные технологии, позволяет резко расширить возможности индивидуальной автономии индивида.
Представляется, что социологическая модель «человека действующего» информационной эпохи должна строиться не на основе принципа дополнительности или взаимоотрицания «понимающей социологии», теории социального действия Т. Парсонса, символического интеракционизма и теории коммуникативного действия, а на основе синтеза этих классических социологических парадигм, объединяемых моделью общества как дихотомичной социальной реальности, включающей системы актуального и виртуального социального действия.
В социологии всегда социальные феномены трансформировались, так или иначе, с открытым признанием или латентно, косвенно или непосредственно в объект исследования одного и того же качества – систему. Мир социума всегда интерпретировался как системный мир, т. е. упорядоченный, организованный, иерархичный, и постольку понятный, предсказуемый, подвластный моделированию, схематизации и исчислению. Социальная система понималась и в основном понимается по настоящее время как сама себя порождающая иерархия и самовоспроизводящийся самой системой порядок. Тем самым происходит полное гипостазирование и реификация состава социальной системы эмпирических субъектов – участников взаимодействия. Чрезмерное увлечение «имиджем» общества как системы порождало парадокс «ненахождения» в обществе системы. Вместо суждения: общество есть и система (системно), и не система (не системно), возможным оказывалось формулировать только: социальная система существует, и… не существует. А это уже не вопросы социологического номинализма и реализма, а логического абсурда, тупика. Выход из тупика неоднократно предпринимался, наиболее яркие примеры – теории структурации Э. Гидденса и автопоэзиса Н. Лумана. Казалось бы, выход из
тупика находили: при структурации сами акторы на микроуровне (интеракции) создавали модели взаимодействий; или при «самонаблюдении» (самореференции) социум через индивидов порождал целые блоки своей структуры. Однако это был не выход из тупика, поскольку
порождающие социум индивиды эту систему… не порождали, а «складывали» из уже готовых системных фрагментов самой системы.
Вероятно, в социологии системный подход в традиционной его трактовке исчерпал себя. Необходима новая парадигма на основе переинтерпретации «социального». Мысль ищет выхода из тупика: социальное – это не система (социальная). Но что? Представляется, что нужна не реификация идеи социальной системы и превращение ее в объект исследования, а исследование вообще других объектов – не систем, а общностей, как реальных, эмпирически данных (эмпирически в смысле конкретно действующих) сообществ
индивидов (не таксонов, а денотатов, т. е. реальных носителей свойства «общность»). Собственно такой аспект в ряде случаев присутствует в социологическом познании, но занимает периферийные и слабо различимые позиции. Доминируют символы «общество», «общество как целое», «социальная система». Однако реальный социальный мир (как мир социальных объектов) задан генетически обусловленными иерархически и координативно соорганизованными совокупностями общностей. Статусы и роли вырастают из генезиса и взаимодействия и сами полагают интеракцию акторов «лицом к лицу». Акторы действуют как общества и общности. В этом ракурсе структурация и автопоэзис выступают как метафоры, фиксирующие образ
одного из моментов социально обусловленной интеракции акторов. Это своеобразная «сборка-разборка» из «деталей» конструктора, изготовленного реифицированой метафорой (образом) «общества», «социальной системы». Только в этом случае возможно взаимодействие «лицом к лицу» и вообще
оно возможно. При этом предполагается, что «лицо» (другой) или дано непосредственно, или же представлено посредником, социализированным обществом (социальной системой).
Очередной глобальный цивилизационный сдвиг на рубеже XX–XXI веков, связанный с рождением информационной цивилизации, неизбежно порождает и глубокий парадигмальный сдвиг в социологии.
Обмен ресурсами – предметами и символическими (нормами) – имел в до-современную эпоху преимущественно предметно-вещест-венное содержание и в меньшей степени идеально-символическое (знание). В эпоху, когда знание и информация становятся главным ресурсом и появляется новая технология передачи и производства информации, взаимодействие «лицом к лицу» через социум заменяется киберинтерфейсом и опосредовано не социумом (системой), а сообществом (сообществами), полагаемыми самими акторами. Ориентация на другого как на социум, и на другого как внешнего, иного, чужого, тебе не подконтрольного, замещается ориентацией и ожиданием «на себя и себя», выраженном в создании интеракции с другими как «своими», «для себя». В отсутствие развитой «сети» прежде всего и на основе Интернета, медиа, СМИ ориентация на другого «как на себя» имела латентный, недоминирующий, локальный характер. Когда масс-медиа и Интернет стали широко распространены – появляется «социальная сеть» как специфическая социальная общность, точнее, наступает доминирование, переходящее в господство социальной сети как типа социальной системы и социальной общности одновременно. «Сеть» есть и социальная система, и социальная общность. Если традиционный социум как система базировался на реификации, то сетевой – на идентификации. Участники «сети» – это особые акторы. Они не социализированы, в традиционном смысле этого термина, т. е. не включены
в систему социальных ролей, приписанной им извне, а сами постоянно создают и воссоздают образцы взаимодействия.