Как и большинство людей, лет до двадцати я полагал, что, условно говоря, «история начинается в Шумере». Пирамиды Египта, Мохенджо-Даро, Чичен-Ица, Тиринф, Парфенон и так далее, вплоть до безвременно сгинувших башен ВТЦ. Рублёв, да Винчи, Дюрер, Буше, импрессионисты… Тутмос III, Ур-Намму, Александр Македонский, Цинь Ши-Хуанди, Наполеон, Ленин…. И на фоне всего этого – пещерный человек, каменные рубила, невнятные «картинки», охотничья магия и т.д. Бессилие перед природой. Детство искусства. Можно ли придумать что-либо более неинтересное?
Нельзя сказать, что я совсем не был готов к встрече с древним человеком. Нет-нет да перелистывал «Атлас первобытного человека» Елинека. Нравились картины Буриана. И все же. Знакомство было оглушительным.
Я пришел к Виталию Епифановичу Ларичеву, доктору исторических наук, с идеей написания курсовой работы по теориям происхождения человека. Он выслушал меня и сказал, что ему это уже не интересно, а вот будет здорово, если я займусь проблемами палеолитического искусства. Снабженный парой статей самого ученого и книгой А.Д. Столяра «Происхождение изобразительного искусства», я отправился вникать и думать над этим предложением.
Предложение я принял, но не очень уверенно. Тут-то Виталий Епифанович ввел в дело «тяжелую артиллерию»: роскошный и тяжеленный фолиант «Préhistoire de l`art occidental» Андре Леруа-Гурана оказался передо мной. Окончательно меня добил изданный в Швейцарии альбом «Ляско или рождение искусства» с текстом Жоржа Батая1.
Потом были Буше де Перт, Брейль и А. Лямен-Амперер. Затем – первая встреча с подземным палеолитическим храмом в Игнатьевской пещере (за что я искренне благодарен, к сожалению, уже покойному, Валерию Трофимовичу Петрину); Белая лошадь, Кап-Блан, Комбарель и Бернифаль, запасники Национального музея доистории в Лез Эйзи…; встреча с Анри де Люмлеем и рукописи Анри Мартена в Сен-Жермен-ан-Лэ… Именно тогда возникло мое восприятие палеолита.
«В обнимку» с томом Леруа-Гурана и несколькими препринтами Виталия Епифановича…
Древний человек обрел плоть. Какое детство!? Какая «первобытная наивность»?! Люди, создавшие Ляско и умевшие предсказывать затмения, не были забитыми природой троглодитами.
После знакомства с росписями и гравировками Ляско (в последующем мне посчастливилось, благодаря профессору Дени Вьялу, побывать в этой исключительной по красоте и сложности композиций пещере) мир палеолита перестал быть оторванным от истории. Мысленно перед нами проходят от зарождения и до последующего развития десятки культур. Образы, рожденные в верхнем, а скорее всего, еще в среднем палеолите проходят через всю историю человечества. Птицеголовый человек из Колодца падает, сраженный смертельно раненным бизоном; Гильгамеш борется с небесным Быком, посланным Инанной; Тесей входит в Лабиринт, дабы убить Минотавра; Митра закалывает быка; а тореро гордо выходит на единоборство с рогатым гигантом.
Конечно, реконструкция мировоззрения первобытного человека совсем нелегкая задача, особенно после того как стало ясно, что аналогии с австралийцами или африканскими племенами вырождаются в бесконечную тавтологию, не проясняя ровным счетом ничего. Не случайно, некоторые исследователи (как, например, П.А. Куценков) пытаются вообще отказать палеолитическому искусству в каком-либо смысле, полагая его частью эволюции, а не истории. Троглодит, что ж с него взять-то!
Не буду углубляться в данный вопрос. После М. Бодуэна, К. Хентце, А. Маршака, В.Е. Ларичева и многих других о метках типа «здесь был…» или «простой присоединительной связи» говорить несерьезно. Конечно, произведения наскального палеолитического искусства не были картинами в нашем понимании, хотя они и обладают высокой эстетической ценностью.
Чтобы выжить, палеолитический человек должен был хорошо представлять себе, как функционирует окружающий мир. Нам не надо следить за восходом Плеяд, определяя сезон ловли рыбы. Мы знаем о циклах солнечной активности, но зависит ли от этого наше выживание? Полное солнечное затмение – аттракцион, а время узнаем глядя на часы. Прогноз погоды любезно сообщит Гидрометцентр. Мы ставим дом там, где удалось купить участок, и так, как позволяют близлежащие постройки.
Окружающий мир не был для палеолитического человека бездушной и непредсказуемой стихией, как для нас. Он функционировал по строгим законам, отслеживая действие которых, человек знал, что можно, примерно, ожидать в тот или иной момент. При этом действовали не абстрактные природные силы, а могучие существа. Могучие, но не всесильные, сами подчиненные неумолимым законам.
Со времен Аристотеля мы повторяем, что человек есть существо общественное. Человек живет в особой социальной среде. А социальное есть проговоренное природное. Палеолитические образы и есть то самое проговоренное. Миф… Его мы и видим в рисунках на стенах пещер и барельефах на каменных блоках под сводами скальных навесов. Миф не есть плод досужего ума. Он появляется как необходимость социализации природного. Миф позволяет как бы увидеть ответы на многие почему и как. Он дает возможность фиксировать знание, хотя сам и не способен это знание породить. Это, скорее, уже область магии.
Святилища на открытом воздухе и были теми инструментами, с помощью которых предки наблюдали за миром, фиксируя свои открытия разного рода «записями». Здесь же шел процесс выработки языка фиксации, что выразилось во все возрастающей роли реалистических изображений и усложнения композиции.
Представляя эту книгу, надеюсь, что она окажется не бесполезной для исследователей в области палеолита. Святилища под скальными навесами, разрушенные и растащенные по музеям, таят еще множество открытий, тем более, что география их постоянно расширяется (не лишним будет заметить, что схожие памятники есть и на территории нашей страны, см., например: Мазин А.И. Палеолитические рисунки по реке Токко. – В кн.: Сибирь, Центральная и Восточная Азия в древности. – Новосибирск, 1976. – С. 177–181; Он же. Древние святилища Приамурья. – Новосибирск, 1994; Ларичев В.Е. «Белая лошадь» Черной горы. – В сб.: древние культуры Южной Сибири и Северо-Восточного Китая. – Новосибирск, 1994. – С. 9–40; Молодин В.И., Черемисин Д.В. Древнейшие изображения плоскогорья Укок. – Новосибирск, 1999), а датировки все удревняются…
В течение всех долгих лет, что я занимался проблематикой «открытых» святилищ, мне хотелось назвать книгу, посвященную этому предмету, «Магические места», естественно, с разъясняющим подзаголовком. Однако томик, который вы держите в руках, получился, скорее, предисловием к задуманному. Систематизацией археологического материала. Так что, считайте эту книгу «Магическими местами I».
***
Выражаю свою искреннюю признательность и глубокую благодарность Виталию Епифановичу Ларичеву, открывшему для меня мир палеолитического человека; директору ИАиЭ СО РАН Анатолию Пантелеевичу Деревянко, высоко оценившему данную книгу и дававшему мне полную возможность для работы в стенах института; профессору Дени Вьялу, без доброго расположения которого данная работа вообще не могла состояться; бывшему научному советнику Посольства Франции в Москве г-ну Оливье Массена за возможность стажировки во Франции; хранителю залов доистории Музея национальных древностей в Сен-Жермен-ан-Лэ г-же Элен Марино; директору Музея Доистории в Лез Эйзи г-ну Жак-Жану Клейе-Мерлю; хранителю Залов доистории в Музее Аквитании в Бордо г-ну Алену Руссо за свободный доступ к запасникам и экспонатам в основной композиции; директору Музея абри Пато г-же Брижит Деллюк, исключительно благодаря которой мне удалось посетить окрестности «столицы доистории» Лез Эйзи; декану Филиппу Риго, позволившему мне выступить перед сотрудниками Лаборатории по изучению четвертичного периода в Университете Бордо.