2.1. Информация и коммуникация как содержание и форма социального информационного взаимодействия

Социальная коммуникация (по Н. Луману) является единицей любой социальной системы. В своей работе «Общая теория социальной коммуникации» А.В. Соколов отмечает, что социальная коммуникация есть движение смыслов в социальном времени и пространстве [254, с. 27]. Здесь же он придерживается известной точки зрения о понятии социальной информации в теории социальной коммуникации, которая заключается в том, что понятие информации нефункционально и избыточно для изучения процессов социальной коммуникации. Далее постараемся выявить необходимость и достаточность теоретических позиций понятия социальной информации относительно понятия социальной коммуникации. В целом данная глава нашего исследования будет посвящена противоположному утверждению о необходимости и теоретической функциональности понятия социальной информации, информационной стороны социального взаимодействия для анализа социальных коммуникаций в обществе. Основанием для этого послужит известная концепция Н. Лумана – теория самореференции смысловых систем.

Коммуникация, на наш взгляд, является формой социального информационного взаимодействия. Содержанием любой социальной и психической системы выступает значение, результат самореференции системы. Иначе выражаясь, заметим, что содержанием социального информационного взаимодействия является социальная информация. Такой подход не противоречит идее Н. Лумана о коммуникации как основе общественной системы. Напротив, на наш взгляд, в рамках информационного подхода концепции социальной коммуникации, самореференции социальной системы, «автопоэзиса» системы обретают новые теоретические основания. Приведем ряд доводов в пользу данного утверждения.

1. Близость и взаимодополняемость понятий социальной коммуникации и социальной информации.

2. Самореференция социальной системы как результат коммуникации и как результат социального информационного взаимодействия.

3. «Наблюдение второго порядка», самонаблюдение смысловой системы (Луман) – ускользающая целостность системы в условиях социального информационного взаимодействия и информационный процесс как самоотражение универсума (Гухман).

Системная теория Н. Лумана трактует социальную систему как систему автопоэтическую. Слово «автопоэзис» возникло, а затем стало употребляться в области когнитивной биологии в 70-е гг. ХХ столетия. В дословном переводе оно означает «самосоздание» или «самопроизводство». Н. Луман определяет автопоэзис как понятие, которое обозначает автопоэтическую систему, которая воспроизводит все свои элементарные части при помощи действующей сети таких же элементов и благодаря этому отграничивается от внешней среды. Это может происходить в форме жизни, в форме сознания или, в случае социальной системы, в форме коммуникации. Автопоэзис – способ воспроизведения данной системы [158, с. 125].

Как известно, социальная система эволюционирует. Эволюция возможна, поскольку закрытая автопоэтическая система – это закрытая автопоэтическая система в ее окружающей среде, которая всегда более «комплексна» (т. е. более многообразна), нежели сама система. Окружающая среда содержит в себе больше возможностей, чем может быть реализовано в системе, которая взаимодействует с окружающей средой через окружение средой системы. Коммуникация (по Н. Луману) – это понятие, описывающее не только действие сообщения, «переносящее информацию», но и саму автопоэтическую операцию, которая связывает в одно целое три различные части, а именно: «информацию», «сообщение» и «понимание», и может быть включена в дальнейшие коммуникации [158, с. 116–117].

Коммуникация устанавливается через синтез трех различных селекций: селекции информации, селекции сообщения этой информации и селективного понимания или непонимания сообщения и его информации. Каждую из трех составляющих можно представить в виде процесса информационного взаимодействия: выбор (селекция) информации обусловлен информационным взаимодействием системы и среды; выбор (селекция) сообщения этой информации (результат наблюдения второго порядка) обусловлен взаимодействием системы и среды, при котором система понимает дифференциацию между сообщением и несообщением относительно среды (т. е. она самореферирует себя на предмет выбора возможного сообщения, тем самым приводит себя к ограничению разнообразия возможностей выбора сообщения); понимание также возможно только при условии информационного взаимодействия, так как оно возможно только при условии селекции информации и селекции сообщения этой информации, с одной стороны, а с другой – коммуникация «схватывает» различие (дифференциацию) между информационной ценностью содержания и причинами, по

которым содержание сообщается. На наш взгляд, понимание как момент коммуникации определяет автопоэзис системы (ее самовоспроизводство).

Н. Луман утверждает, что не только информация и сообщение являются селекциями. Само понимание также является селекцией (выбором на основе информационного взаимодействия). Понимание никогда не оказывается голым удвоением сообщения в каком-либо другом сознании. Понимание в самой коммуникативной системе служит условием соединения для дальнейших коммуникаций, т. е. условием автопоэзиса смысловой системы [158, с. 117].

Таким образом, считает Н. Луман, три компонента – информация, сообщение и понимание – должны быть интерпретированы не как функции, не как акты и не как горизонты значимости (не отрицая того, что все это тоже возможная интерпретация). Речь идет о различных селекциях, селективность и область селекции которых вообще конструируются только через коммуникацию. Нет социальной информации вне коммуникации, нет сообщения вне коммуникации, нет понимания вне коммуникации – и это не в том причинном смысле, по которому информация должна быть причиной сообщения, а сообщение – причиной понимания, а в циркулярном смысле [158, с. 119]. Как видим, социальное информационное взаимодействие составляет основания всех трех селекций, результатом каждой из которых является значение.

Н. Луман исходит из парсоновской модели социальной системы, в рамках которой деятели («Эго» и «Альтер») согласуют принципиально необозримые и непредвиденные (контингентные) ожидания. В такой социальной системе запускается «автокаталитический» (ускоряемый специальными катализаторами – смысловыми схематизмами) процесс, в результате которого из «двойной контингенции» (случайного характера ожидания «Альтера» и «Эго») возникает более не контингентное (определенное) отношение. Возникает новый порядок. На этом уровне система иначе реагирует на свой внешний мир, по-другому редуцирует его комплексность: в себе самой обнаруживает отличие от этого внешнего мира (самореференциальность системы), выделяет себя из него. Из системы интеракции, специфической последовательности коммуникаций среди непосредственно-присутствующих лиц со свойственными ей способами переработки комплексности внешнего мира (смысловым и предметным, социальным и временным горизонтами, в которых система локализует себя, т. е. отличает от внешнего мира) возникают новые эмерджентные уровни: подсистемы политики, науки… Основная функция системы – регулирование своей дифференциации к внешнему миру.

Теория информации следующим образом объясняет регулирование дифференциации системы к внешнему миру: рост многообразия развивающейся системы потенциально ограничен только логически допустимым комбинированием ее элементов в различающиеся структуры и их взаимосвязи. Действительное многообразие меньше потенциально возможного, ибо оно обусловлено реально допустимой сложностью системы и ограничивается пороговыми механизмами селекции ценных для нее состояний. Необходимое разнообразие обусловлено минимально требуемой (для самосохранения) сложностью системы и ограничивается гомеостатическим законом необходимого разнообразия, по У.Р. Эшби, но не может быть меньше разнообразия неделимого информационного кванта (единицы информации) [72, с. 7].

Основные понятия теории Н. Лумана – понятия внешнего мира и открыто-закрытой системы: социальная система возникает там, где имеет место автопоэтическая связь коммуникаций, которая отграничивается в своих, свойственных только ей коммуникациях от окружающего мира.

Связь между высококомплексным внешним миром и открыто-закрытой по отношению к нему системой редуцирует его комплексность. Луман называет резонанс селективным ответом на воздействие внешнего мира системы. Например, в физике отдельная система может резонировать на основе собственной частоты колебаний (закрытость системы), но колебания возникают в результате воздействия со стороны внешнего мира системы (открытость системы). В биологии операции нервной системы организма протекают как нейродинамические взаимодействия (собственные закрытые операции), поскольку нейроны взаимодействуют друг с другом, но эти внутренние взаимодействия – ответ системы на состояния внешней среды. Так, состояния внешнего мира должны получить резонанс во внутренних коммуникациях общества (системы всех возможных коммуникаций). Но общество своими внутренними коммуникациями по определению не способно не-селективно (т. е. ограниченно, фрагментарно и неадекватно) реагировать на состояния несопоставимо более комплексного мира в целом, «частота колебаний» которого не может «получить резонанс» в коммуникациях общества.

Луман опирается на положения Гуссерля, который описывает мир как горизонт актуальных интенций, как то, что может получить актуальность лишь как горизонт. Горизонт, «ограничивающий» систему, характеризуется следующим образом: «Внешний мир системы (как внутренняя предпосылка операции системы) не имеет никаких границ, да он в них и не нуждается. Он являет собой коррелят используемого в системе отношения к Другому и феноменологически представлен в системе как горизонт. Это означает, что при каждой операции он по мере надобности простирается бесконечно. Если к нему приближаться, он отдаляется, он не может быть ни пересечен, ни достигнут. Он вообще не граница. Он сопровождает каждую операцию системы в той мере, в какой она соотносится с чем-либо вне ее самой. В качестве горизонта выступает возможный предмет интенций и коммуникаций, но лишь в том случае, если система способна представлять себя саму в своей дифференциации ко внешнему миру» [158, с. 234].

Н. Луман считал, что информация (релевантные для системы состояния и события) суть внутрисистемные достижения, приобретаемые с помощью техники различений. Иначе выражаясь, информация это моменты становления тождества, изоморф «другого». Внешний мир – это абсолютное Все, которое в этом статусе непрозрачно и недоступно. Система же способна «видеть», т. е. выбирать свое и оставлять без внимания (в ранге возможности) другое. Система, таким образом,

«видит» только себя, ограничена в своем «зрении» своим горизонтом. То, что «видит» система, и есть ее коммуникации, которые принципиально отличны от мира самого по себе. Другими словами, она пребывает в состоянии самоотражения себя (фрагмент определения информации), в состоянии единства тождества и различия (В.И. Кашперс-кий), в условиях структурного соответствия, подобия, изоморфа «другого» (В.И. Игнатьев), в информационном взаимодействии. Событие, полагаемое системой в ее внешнем мире и релевантное для нее, уже всегда внутрисистемное, переработанное ею событие, но эта замкнутость системы означает ее мирооткрытость: «Поскольку все информации и информационные ожидания, т. е. структуры, приобретаются через проекции различений, эта закрытость и есть открытость системы, ибо с помощью этой техники система в состоянии узнавать саму себя в своей дифференциации по отношению к внешнему миру» [158, с. 235]. Внешний мир есть то, что уже представлено (а значит, редуцированно, информационно переработано) в системе, и она реагирует на него как на свое внутреннее состояние. Но она открыта, поскольку внешний наблюдатель констатировал бы корреляции между внешним миром системы и ее внутренним миром.

Н. Луман пишет о парадоксах самонаблюдения, возникающих в ходе процессов дифференциации систем, и, прежде всего, дифференциации систем действия и систем переживания. Последние нужно понимать в самом широком смысле – как содержание сознания: мыслительные акты, эмоции, ощущения. Научная рефлексия и анализ, а вместе с этим ученый-наблюдатель оказываются перед парадоксом, смысловым коллапсом, ибо, с одной стороны, они должны действовать согласно определенным регулятивам, а с другой – фиксируют их как объекты, как доступные анализу, разложимые и контингентные реалии. Наблюдатель, аналитик, рассматривая мир как целостность, обнаруживает в нем различия, отличая себя от него, а значит, должен поставить вопрос о своем месте в этом мире и своей функции как (само) наблюдателя, дистанцировавшегося от мира именно для того, чтобы иметь возможность этот мир «переживать» и «наблюдать». («Падший ангел», «продавший душу», «вкусившие с древа познания добра и зла» – все это семантические корреляты дифференциации систем действия и систем переживания, появления наблюдающих инстанций.)

Примерно так рассуждает Луман в своей работе «Стенография», где метафорически описываются эти процессы: «Дьявол – существо, влекомое импульсом наблюдать Единое, в котором он и сам принимает участие, а значит, он вынужден проводить границу, через которую он (как и политик, политический советник, государь) в состоянии осуществлять наблюдение. Но если Единое есть добро (и кто при дворе может сомневаться в этом?), то отграничивающий наблюдатель – чтобы вообще наблюдать – становится Злом, из чего следует, что еще сохраняются возможности игры дальнейшего самоотграничения, которой и обязан своим появлением человек. Ясно, что дьявол выступает представителем некоторого порядка, выстроенного на основе различений, и должен их воспроизводить. В средневековье он оказывается космологическим адвокатом всего того, что действует чересчур хаотично, становится Богом adhoc-кратии. […] он является то в пышном облачении Великого Инквизитора, то в образе «бедного чертика» – все равно, в модусе ли смешного (для ослабления ужаса) или меланхолической фигуры падшего ангела, обязанного выполнять грязную работу ловли душ грешников, вполне не осознавая для чего. Во всяком случае он является вторичным принципом, всегда зависимым от того, что невозможно безнаказанно наблюдать. Его проблема – трансцендентальное единство Единого, Истинного и Доброго, которое предрасполагает наблюдателя наблюдать того, кто желает наблюдать это единство, а потому должен от него отграничиться, а значит, приписывать себе противоположное качество носителя Зла, а себя самого истолковывать как грешника. […] Парадоксальность делает невозможным определить место пребывания наблюдателя. Он лишь способен наблюдать то, что (dass) он наблюдать не в состоянии» [84, с. 132].

С некоторой долей условности название этой работы можно перевести как «сценоописание». С упомянутым парадоксом сталкивается актер, играющий по заданной роли (политика, производителя, воспитателя, верующего), которая необходимо связывает порядок его действий. Однако стоит ему взглянуть на себя со стороны, из партера, глазами зрителя, наблюдателя, ученого-социолога, как эта необходимость рассыпается, ибо ролей существует множество и каждая – контингентна. Смотря на сцену со стороны, актер лишается способности действовать, словно «окаменевает». Здесь Луман пользуется образами античной мифологии. Оказывается, что Stheno – вовсе не сцена, а имя античного чудовища – сестры Медузы-Горгоны, при взгляде на которую каждый смертный превращается в камень [315].

«Наблюдение второго порядка» – это та характеристика смысловой системы, которая является свойством социальной системы и личности (психической системы) как вещей, эволюционирующих, подверженных дальнейшей дифференциации в ходе социального информационного взаимодействия. (Всякая вещь творит другие вещи и творима ими, посредством взаимодействия множеств информации.) Ввиду этого и социальная система, и личность, чтобы наблюдать себя, относят себя к «другому», называют себя (самореференция) и «другого» (инореференция), самоотграничивают себя, тем самым теряя себя как целое. Единство смысловой системы всякий раз становится несовершенным, очередной акт самореференции подвергает его потенциальной деконструкции.

Эти моменты составляют существо, содержание самореференции смысловой системы или социального информационного взаимодействия. Но выражены они для наблюдателя в виде социальной коммуникации. Следовательно, социальное информационное взаимодействие (как самореференция смысловой системы) принимает форму социальной коммуникации.

Добавить комментарий