Главными атрибутами познания считаются определённость и обоснованность знания. Определённость необходима для способности различения познаваемых элементов, она основывается на логических принципах тождества, противоречия и "исключённого третьего", которые в сумме составляют принцип научной определённости. Обоснованность существует как возможность связать выделенные в познании элементы в систематическое единство теории, и на этом пути необходимо осуществить переход от связного эмпирического описания к концептуализации и полному обоснованию (объяснительного или понимающего характера). Для этого используются следующие про-цедуры.
· Дефиниция — точное и сжатое определение понятия в логическом отношении тождества; может быть дано в явной и неявной форме, при этом в явном определении одновременно даны правила введения и удаления того, что определяется посредством логической связи с определителем, а в неявной форме определяемое и определитель связаны круговыми соотношениями (т.е. определяются через друг друга).
· Экспликация — уточнение неопределённого или не вполне точного понятия, употребляемого в повседневной жизни (или замена его вновь построенным, более точным); допускается также "определение как соглашение", это может быть утверждающая синонимия с прояснением тождества и различия значений синонимов.
· Объяснение — исследовательская процедура выведения следствия из основания; в познавательном опыте может быть представлена как "ответ на вопрос ПОЧЕМУ?". В нефизических науках чаще всего имеет мотивационный и телеологический (а не причинный) характер.
· Интерпретация — особая операция перевода терминов на язык содержательного знания. В классической науке представляет собой реальную попытку подвести набросок объяснения под некую общую идею, недоступную эмпирической проверке.
· Подтверждение — согласование теоретической системы с имеющейся совокупностью эмпирических данных. Логика подтверждения психологически направляется и поддерживается предыдущим знанием конкретных фактов; а утверждение называется "проверяемым в принципе", если возможно описать тип данных, подтверждающих это утверждение.
Самое элементарное определение обоснования отсылает к процедуре сведения неизвестного к известному, незнакомого к знакомому. Однако последние научные достижения продемонстрировали достаточно ясно, что многие процессы современной картины мира принципиально непредставимы и невообразимы. Кроме того, в гуманитарной традиции в обосновании предполагается непротиворечивое соединение (сведение) многих разнородных элементов — познавательных, нравственных и эстетических элементов духовного опыта.
Известные классической науке формы обоснования как процедуры сознания различают и разделяют исследования, направленные на
универсальную (типичную) и уникальную (особенную) предметные области. Рассмотрим особенности каждой [Никитин Е.П., 1981; Лие-пинь Э.К., 1986].
— Универсальная предметная область
складывается из всех возможных объектов данного типа (существующих и могущих существовать в том числе); по отношению к ним универсалия является онтологическим эталоном, и это может быть универсальное понятие, универсальное суждение или универсальная система; при этом антропологический статус универсалии никогда не бывает абсолютным (не может быть применим для всех людей), но может быть относительным (применимым по отношению к определённой социальной группе, а совокупность универсалий ей свойственных уже может трактоваться как важнейшая социально-психологическая характеристика этой группы или даже культура группы, будь то нация или профессиональное сообщество); универсалии могут быть также сугубо индивидуальным (личностным) достоянием;
— универсализирующее обоснование предполагает объяснительную процедуру, её смысл заключается в раскрытии сущности объясняемого внешнего объекта и установлении закономерности в существовании сущности; при этом возможно как строгое (научное, логическое), так и нестрогое (социальное, психологическое, эстетическое) объяснение;
— универсальный характер сущности раскрываемого в исследовании объектапроявляется во внешних и внутренних связях и отношениях с другими сущностями; при обосновании любая универсалия должна быть подведена под универсалию более высокого ранга, которая включена в свою очередь в более высокие иерархические уровни (или суперуниверсальные системы, более или менее структурированные);
— некоторые идеальные объекты требуют не одного, а нескольких обоснований (непротиворечивых и взаимодополнительных); но существуют и такие универсалии, которые вообще невозможно обосновать, так как у них самый высокий ранг универсальности (такова идея Бога, например).
— уникальная предметная область отображает единичный внешний объект, фрагмент материального или духовного мира; наиболее распространённый тип уникалии — чувственные данные, среди них присутствуют реальные пять чувств, связанные с психическими ощущениями и так называемое "шестое чувство" как собирательное выражение для самых разнообразных действительных и воображаемых чувств (это могут быть моральные, социальные, эстетические, духовные чувства и т.п. как объекты чувственного постижения человека, не связанные с органами чувств, но определяемые общим переживанием сущего как гармоничного, счастливого либо дисгармоничного, несчастного);
— чувственные данные оформляются чаще всего лингвистически (описываются); и знаковое воплощение чувств не столь простая процедура, как это может показаться на первый взгляд; поскольку знаки не имманентны чувственным данным (между ними нет природной связи), то они отображаются через сопоставления, а не сходство чувственных данных с некоторыми понятиями, которые могут сопровождаться чувственными образами (а это и есть их общий знаменатель, который психологически выражается в акте узнавания индивидуализированного знака); индивидуализироваться могут не только отдельные объекты, но и вся совокупность некоторых чувственных данных, способами индивидуализации могут быть указание на пространственно-временую локализацию объекта или его собственное имя;
— для уникального объекта предполагается конкретизирующее обоснование — это могут быть интерпретация, подтверждение, а также объяснение моральных или правовых норм, воплощение художественной идеи в произведении; интерпретации могут быть прямые (эмпирические) и косвенные (семантические); первые строятся посредством установления связи между формализмом абстракции и определёнными эмпирическими данными, вторые осуществляют интерпретативную процедуру через знаки, уже получившие своё фиксированное истолкование; системное обоснование при этом строится путём онтологизации (или "опрокидывания в бытие" системы субъективной рациональности — индивидуализированного объяснения).
При самом общем рассмотрении универсализирующее и конкретизирующее обоснования кажутся диаметрально противоположными —
в неопозитивизме они представляют собой два взаимоисключающих языка науки и два вида научного знания — "формальное" (синтетическое) и "фактуальное" (аналитическое). Тем не менее во многих научных работах (особенно социально-гуманитарного направления) они практически взаимосвязаны, и эта связь не произвольна и не случайна. Дело в том, что язык описания сам является одновременно уникальным и универсальным культурным объектом; его единицы появляются в тексте с определённой частотой, завясящей от многих объективных и субъективных причин; правда единицы эти не всегда поддаются простому исчислению (например, контент-анализу), но чаще всего связаны сложным семантико-синтагматическим единством, возможность узнавания, прочтения и истолкования которого зависит от коммуникативной компетентности исследователя и его культурного опыта в осмыслении состоявшихся культурных актов.
Очевидно, что междисциплинарная методология (а в социально-гуманитарном исследовании методология преимущественно междисциплинарная) требует создать связную, научно-логичную, но при этом не противоречащую преимущественно нерациональному человеческому опыту систему общих идей, в терминах которой можно было бы адекватно интерпретировать каждый элемент нашего опыта. Адекватность означает, что в системе нет элементов, которые не могли бы быть проинтерпретированы этим способом. Связность означает, что фундаментальные идеи, на основе которых развивается система, настолько предполагают друг друга, что в изоляции лишаются познавательного смысла (а это значит, что они друг от друга не абстрагируемы). Этот вывод может быть поддержан высказыванием А.Н. Уайтхеда, — "ни одну сущность нельзя рассматривать в полной абстракции от всей системы Вселенной" [Уайтхед А.Н., 1990. — С. 273].
Отправной точкой для мысли в таком случае может быть задача "прояснения непосредственного опыта". Этот опыт по привычке наблюдается только при помощи различения, но таким способом выполнить необходимый для науки анализ, выяснив все мельчайшие подробности объектов исследования, не всегда возможно. Тогда для исследовательски настроенного сознания важно:
— зафиксировать присутствие (а иногда и значимое отсутствие) наблюдаемого объекта;
— осуществлять неотступный поиск двух рационалистических идеалов — когерентности и логического совершенства — но при этом не упускать из виду и метод "иммагинативной рациональности", позволяющей видеть различия, которые не даны непосредственному наблюдению;
— создавая иммагинативную мыслительную конструкцию (где по необходимости встречаются мысль критическая с мыслью мифической), строить её из обобщений и факторов, выявляемых преимущественно в области интереса, и опираться на изначальное, которое актуально благодаря своим акциденциям — случайным проявлениям;
— наконец, помнить, что "точное выражение окончательных всеобщностей есть цель дискуссии, а не её начало" [Уайтхед А.Н., 1990. — С. 279].
Отказавшись от классического научного теоретизирования, характерным признаком которого считается мышление посредством преобладающего рационального момента в контексте приоритета универсализирующего обоснования, [Кохановский В.П. и др., 2004. — С. 175], необходимо найти другие возможности в широко представленных не только в науке познавательных практиках.
Например, у философски мыслящего поэта А. Белого находим рассуждения, в которых он постулирует, — "познание имманентно предмету познания"; при этом познавательно-доказующий факт он считает нетворческим и до всякого доказательства полагает необходимым "оправданье душою" как первичный импульс науки, чем бы она ни заинтересовалась [Белый А., 1991]. Текучее изменение формы познаваемого явления представлено Белым как смысл, который в познавательном опыте способен существовать только "в многообразии методологических преломлений" как процессе "беспрерывного нарастания смысла". Этот познавательный подход Белый сам назвал "учением о динамической истине", которая "осуществима лишь в органическом мышлении", единственным проявлением которого он считал интуицию, при этом характерно-поэтически утверждая, что "или истины нет, или истина — жестикуляция смыслов" [там же. — С. 23-25].
Наследником поэтической познавательной методологии А. Белого условно можно считать философа М.К. Мамардашвили, разрабатывавшего "естественно-историческую гносеологию" или, как он её сам назвал, "органическую теорию познания" [Мамардашвили М.К., 1996]. В ней учёный предложил теоретикам науки "увидеть помимо предмета ещё и существование сущности" по примеру органической поэтики в поэзии, чтобы в области мысли не "испытывать трагическую боль отсутствия себя" [Мамардашвили М.К., 1991. — С. 15-20]. В целом органическая теория Мамардашвили представилась таким научным подходом, который "выявляет, а затем описывает образования, имеющие собственную естественную жизнь, продуктом которой являются наши мнения, и наблюдения за которой позволяют формулировать законы как необходимые отношения, вытекающие из природы вещей, а не универсальные правила" [Мамардашвили М.К., 1996. — С. 19].
Интересен для социально-гуманитарного направления может быть также древний метафизический опыт "аналогии бытия", которая в современной интерпретации представляется также как "аналектика" (концепция немецкого философа Б. Лакебринка). Некогда одно из центральных понятий христианской теологии — "анлогия", как методологический принцип аналектики сознательно противопоставляется диалектике и предлагает там, где нет в бытии господства полного различия или полного соответствия, использовать представление о "сопричастном отношении", основанном на сопоставлении двух или нескольких предметов с чем-то третьим, более широким и единым; особенно глубокий смысл оно может иметь при соотнесении "формы" и "материи", "бесконечного" и "конечного". Согласно аналектике все формы бытия слагаются из полярных структур, но без "высокой степени напряжения между ними" как то полагала диалектика (сообразно закону единства и борьбы противоположностей). Понимание "аналогичности бытия" исключает его представление как однозначного или многозначного; при этом противоположности сходства и различия компромиссно скрепляются в построении такой картины мира, где первичным признаются только сходство, позитивность, взаимо-проникновение и гармония.
Органическое познание как особенный теоретический подход сейчас имеет много питающих источников. Наиболее близкой к нему в современности можно считать уже упоминавшуюся идеологию "депрофессионализированной науки" П. Фейерабенда, который обратил внимание научного сообщества на очевидность неразрывного единства когнитивного и социокультурного аспектов науки и предложил существенно расширить научные рамки объединением рационального и художественного, объективного и интуитивного восприятия исследуемых объектов в познании "живой" их истории. Вместе с ним против крайностей критического рационализма в психологии выступил
П. Фресс, который считал недопустимым научное размежевание с другими видами опыта для психолога, занимающегося человеком как "своеобразной живой организацией" [Фресс П., 1981. — С. 48]. Идеологически это направление поддерживает теоретико-познавательная концепция М. Полани, постулирующая в теории "неявного знания" неизбывное соприкосновение науки с другими формами духовного освоения мира [Полани М., 1985].
Задолго до предъявления европейской науке перечисленных идей известный русский философ В.С. Соловьёв предлагал в познании "соединить строгость логической теории с гибкостью виталистской и тем исправить их коренные недостатки", чтобы иметь знание, где "явное
и тайное равно почитаются, каждое в своём роде"*. Органическое и неорганическое миропонимание различал как взаимопротивоположные вместе со многими другими русскими философами Н.О. Лосский; он был уверен, что неорганическое познание сосредоточено на элементности мира в ущерб закономерностям целостности [Лосский Н.О., 1999. — С. 307-309]. Свойственное в целом геопсихологии русского стиля научного мышления отрицание атомизма, рационализма и прагматизма европейской рациональной науки, а также "оптика откровения в противовес тривиальной видимости" никогда не отменяли для русской науки единой общенаучной и тем более общечеловеческой целеустремлённости к предметной истине, но они очень часто обнаруживали научные приоритеты "угадывания — разгадывания — постижения" при особенном пристрастии русских учёных к осмыслению противоречий [Маяцкий М., 1994. — С. 55-56; Юревич А.В., 1999. — С. 17].